Книга Мисс Исландия, страница 8. Автор книги Аудур Ава Олафсдоттир

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мисс Исландия»

Cтраница 8

Я был ребенком от оккупанта.

Безотцовщина.

—Твоя мама — американская шлюха,— говорили ребята.

—На самом деле он не был янки,— рассказала она намного позже.— Потому что, когда я встретила твоего отца первый раз, он был в шотландском килте. Клетчатой шерстяной юбке с застежками-пряжками. А под ней ничего.

Стихотворец

—Почитай мне, Гекла.

—А что ты хочешь, чтобы я почитала? Халльгрима [14]?

Беру в руки «Страстные псалмы».

—Халльгрим терзался, как и я,— говорит мой друг.

Рядом с кроватью книжная полка, пробегаю глазами по корешкам. Достаю несколько книг и про себя читаю, что написано на обложках. В отличие от книжной полки у нас дома здесь много книг на иностранных языках. Кроме биографии лорда Байрона на исландском, роман Томаса Манна, «Как важно быть серьезным» Оскара Уайльда, сборники Рембо, Верлена и Уолта Уитмена. Обращаю внимание, что также представлены женщины: Вирджиния Вулф, Эмили Дикинсон и Сельма Лагерлёф.

—Это моя гомосексуальная полка,— доносится с кровати голос Йона Джона.

Он садится, тянется за книгой и листает, пока не находит нужные строчки.

Если я умру,
Не закрывайте дверь балкона [15].

—Это мой любимый поэт, Федерико Гарсиа Лорка.

Он протягивает мне книгу. На первой странице надпись чернильной ручкой:To Johnny boy.

—От друга.

Признаюсь ему, что хочу выучить английский. И для этого читаю со словарем толстую книгу ирландского писателя, но это трудно и медленно.

—Я спрошу у друга, не сможет ли он с тобой позаниматься. И тебе не придется с ним спать, это уже делаю я.

Задумывается.

—Не будь он офицером, его бы уже давно выгнали.

На полке выделяется одна книга исландского автора — «Черные перья» Давида Стефанссона [16].

Трогаю книгу.

—Мама год меня не крестила, ждала, не выплывет ли тело. А пока ждала, читала своих любимых поэтов. Никак не могла решить, назвать меня Давидом Стефанссоном или Эйнаром Бенедиктссоном, выбирала между «Черными перьями» и «Сиянием моря».

В конце концов она сочла, что у Эйнара море слишком штормит и прибой слишком громкий. И слишком много Бога в прибое, как она говорила. Судьба моя была бесповоротно решена в пользу поэта утренней зари, воспевшего ночь, хранящую наслаждение, и меня нарекли в честь стихотворца Исландии и никому не известного солдата, исчезнувшего в серых волнах океана.

Давид Йон Джон Стефанссон Джонссон.

Священник сказал, что имя слишком длинное, и предложил убрать Стефанссон.

А то еще подумают, что мальчик — мой незаконнорожденный сын, наверняка добавил преподобный Стефан. Лукаво.

Она хотела, чтобы у меня и за границей были возможности, чтобы я был и Йоном, и Джоном.

Переехав за границу, ты будешь просто Д. Й. Джонссон, говорила она мне.

Некоторое время он молчит.

—Мама всегда знала, что я другой.

Д. Й. Джонссон встает и неуверенной походкой идет к платяному шкафу, открывает его и, достав черное оперение, набрасывает на плечи, как шаль. Он похож на орла, который готовится взлететь с края отвесной скалы.

—У мамы в гостиной висела фотография Давида с черными перьями. Она вырезала ее из газеты и вставила в рамку. Я набрал перьев ворона и сшил себе накидку.

—Пойдем. Приглашаю тебя на кофе с оладьями.

Он снова засовывает оперение в шкаф и надевает пиджак.

—Я, однако, не летаю как ты, Гекла.

Гомосексуалисты и экзистенциалисты

На скамейке у южной стены Рыболовного банка сидят два уличных пьяницы и хлебают денатурат из картонных коробок. Мы занимаем столик возле окна и заказываем кофе, оладий Йон Джон не хочет. За столиком в глубине зала сидят несколько поэтов и курят трубки. Один из них говорит, подняв руку, как дирижер, остальные слушают и кивают. Я замечаю, что самый молодой из поэтов не принимает участия в дискуссии, а смотрит на меня.

—Думаю, они обсуждают рифмы или экзистенциалистов,— говорит Йон Джон.

Прохожих на улице немного, но мой взгляд останавливается на пожилом мужчине в шляпе и темном пальто, он выходит из банка с кейсом в руках и быстрыми шагами идет по улице.

—Тоже гомосексуалист,— поясняет Йон Джон, кивнув в его сторону.— Работает в банке. Интересуется только юношами и сейчас встречается с одним моим знакомым парнем.

Он отпивает кофе и подпирает щеку рукой.

—Большинство из тех, кто посещает мальчиков, женатые отцы семейства, а гомосексуалисты только по выходным. Браком они прикрывают свою аномалию. Их жены в курсе. Они знают своих мужей. А еще много приезжих, оставивших дома девушек и детей.

Он опустил взгляд и закрыл лицо руками.

—Я не хочу стать одним из них и вести тайную жизнь. Мне хочется просто любить мальчика, такого как я. Выводить его на улицу. Этого никогда не будет, Гекла.

—Ты с кем-то уже знакомился?

—Вскоре после переезда я первый раз был с мужчиной. Он хотел знать, есть ли у меня в этом опыт, и я соврал, что есть. Думал, что иначе он откажется. Он был лишь немного старше, но уже встречался с солдатами. Был в восторге от формы.

Первый раз бывает только однажды

—Ты был первым,— говорю я.

Он улыбается.

—Знаю.

Он жил в деревне с матерью, и до меня доходили разные истории о нем. Что умеет шить на машинке, сшил матери кухонные занавески и повесил их, пока она была на работе. Что сшил ей платье на Рождество. Когда мы впервые встретились, он был самым невысоким из парней, а я самой высокой из девушек. В переходном возрасте я перестала расти, а он, напротив, вырос. На нем была куртка до пояса, похожая на ту, в которую был одет Джеймс Дин в фильме «Бунтарь без причины» [17].

Ходили слухи, что он сшил ее из обрезков необработанных шкур, их ему отдали на бойне, что ему удалось превратить овечьи шкуры в бычью кожу.

Как и другие подростки, осенью мы работали на скотобойне, там и пересекались наши пути, среди ободранных ягнячьих тушек, висевших на крюках в потолке над вымытым хлоркой каменным полом. Меня сначала поставили перемешивать кровь, прежде чем ее разливали по канистрам, а потом взвешивать сердца, почки и печени; его направили в холодильное помещение раскладывать суповое мясо в белых марлевых упаковках. Однажды я зашла за ним в белое ледяное облако, и мы вместе ели в обеденный перерыв, сидя на улице, прислонившись к стене скотобойни, в лучах прозрачного и холодного осеннего солнца. За нами тянулся холодный запах крови. Он отличался от других парней и не пытался меня поцеловать. Тогда я и решила, что он будет первым. Людей у нас живет мало, и выбор у меня был невелик.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация