— Э-э-эм… — тянет растеряно мужчина, заставляя меня-таки обернуться и посмотреть на него, почесывающего затылок. — Поздно уже, нам с Асей, наверное, уже пора ехать, дорога до города неблизкая, поэтому, спасибо за приглашение, баб Шура, но я сейчас разберусь с оставшимися поленьями, и мы с дочкой выдвинемся в сторону дома.
Он говорит, а я понимаю, что не хочу. Не хочу, чтобы они с Асей уезжали.
— Может, хотя бы на ужин останетесь? — спрашиваю неуверенно, тушуясь под его взглядом.
— Нет, — резко перебивает бабуля, — нет-нет-нет! — припечатывает, размахивая полотенцем, — я вас на ночь глядя, господин пилот, никуда не отпущу! Дом большой, все уместимся, — заявляет бескомпромиссно.
— Неудобно вас обременять, Александра Валентиновна.
— Ну, пап, — прибегает Ася и усаживается на колени, обнимая запыхавшегося Васю, — давай останемся, тут круто, — смотрит умоляющими глазками на родителя. — Я вот Варваре Дмитриевне и баб Шуре помогу ужин приготовить, можно? — бегает глазками с меня на бабулю Ася, а мне только остается тихо удивляться, какие разительные перемены начали происходить с девочкой с самой поездки в конный клуб. Не дерзит, не язвит и даже не дует губы.
— Конечно, можно, лишней пара молодых и шустрых рук не будет, идем, Аська, сейчас тебе дам задание особой важности.
Широкая улыбка расцвела на личике девчушки, и Владу ничего не остается, как кивнуть и улыбнуться.
— Уговорили. Я просто не в состоянии переспорить трех женщин, — поднимает руки, сдаваясь.
Ну, вот и ладненько, вот и отлично.
Наклоняю голову и прячу радостную улыбку за упавшими на лицо локонами.
— Будет большой семейный ужин, — слышу, как болтает без умолку Ася на кухне, а ведь и правда, так, наверное, не бывает, слишком быстро и стремительно, но отчего-то их с отцом присутствие здесь, рядом ощущается очень правильно.
Ужин проходит за рассказами единственного за нашим столом мужчины о своих полетах, и, наверное, только сейчас я понимаю, как сильно Романовский влюблен в небо. Какой он поистине фанат своей работы.
— В общем, папы дома почти не бывает, — заключает Ася, сонно хлопая глазками. — Но зато он всегда привозит мне крутые игрушки из других стран.
— Это, наверное, очень здорово, — смотрю на откинувшегося на спинку стула Влада, — каждый раз новая страна, новые традиции и обычаи. Столько всего.
Залажу на стул с ногами и подтягиваю к себе коленки.
— Здорово. Первые годы каждый новый рейс — неописуемый восторг, а сейчас уже отношусь к этому спокойней.
— Приелась работа, — машет рукой ба, — это же никакой стабильности, никакой жизни. Все небо-небо и небо.
— Это правда, времени очень мало, — пожимает мужчина плечами, — но вряд ли я бы решился что-то поменять в своей жизни, если бы мне представилась такая возможность.
За столом виснет тишина, и, когда ребенок в нашей компании стал совсем открыто клевать носом, бабуля всех разгоняет по спальным местам.
Вот только лежу, пялюсь в потолок второго этажа, где спят наши с ба гости, и не могу уснуть. Мысли то и дело мечутся в голове, будто загнанные птицы, и, в конце концов, заставляют накинуть на плечи теплый кардиган и выйти на улицу, устроиться на большой, застеленной мягкими подушками качеле, которая стоит у бабушки в саду еще с моего детства.
Сажусь боком и подтягиваю под себя ноги, поднимая взгляд к невероятно красивому небу. Такое оно бывает только за пределами бетонных джунглей. С яркой россыпью звезд и глубокого темно-синего цвета.
По улице гуляет легкий ветерок, шелестя листвой, а на ум сразу приходит другая ночь, когда так же ярко сияли звезды.
— Не спится? — слышу тихое за спиной и оборачиваюсь на голос.
— Ой, я не слышала, как ты подошел, — говорю застывшему рядом с качелей в нерешительности мужчине. — Присоединяйся, — улыбаюсь, чуть подвигаясь и приглашая мужчину сесть рядом.
— О чем думаешь? — по-хозяйски устраивает руку у меня на плече Влад.
— О небе.
— Правда? — слышу удивление, проскользнувшее в его голосе.
— Угу… а еще о снах.
— Каких снах?
— Да просто… — хочу поделиться с ним своими мыслями, которые не давали покоя, но так страшно показаться глупой в его глазах.
— Давай, — смеется Влад, устраивая подбородок у меня на макушке и потихоньку раскачивая нас, — обещаю, что смеяться не буду.
— Ну, если обещаешь… в общем, последние пару лет мне снится небо. Оно для меня стало, как своеобразное наваждение, символ легкости какой-то, что ли… свободы. А еще… еще снится мужчина.
— Та-а-ак, а вот тут поподробней.
— Просто три года назад был один эпизод моей жизни, который очень ярко запечатлелся в памяти. Я тогда выбегала из ресторана, где поругались в очередной раз с родителями по поводу своей профессии и будущего, ну, не суть, — тараторю полушепотом, выкладывая мужчине все как на духу, — и вот, выбегая, я столкнулась на лестнице с мужчиной… — рука Влада на моих плечах сжалась сильнее, а его ровное до этого дыхание, кажется, сбилось, — И, наверное, неправильно рассказывать это другому мужчине, — выдаю нервный смешок, — но этот незнакомец был в такой же, как у тебя, форме. Пилот. Белая рубашка и значок на груди в форме крыльев самолета.
Поплотнее обхватываю колени руками, а мужчина за моей спиной, кажется, замер и не дышит.
— И вот с тех пор мне постоянно снится этот незнакомец, правда, лица я его никогда во сне не вижу, — заканчиваю свою историю и добавляю с сожалением:
— Я его не помню совершенно, так как сама я тогда ревела. Но-о-о… — пожимаю плечами, ворочая головой, силясь поймать взгляд молчаливого Влада. — Это, конечно, может показаться глупым, но тут подумалось… забавное совпадение правда? — улыбаюсь, наконец-таки заглядывая в серые глаза Романовского. — Я, как дурочка, постоянно смотрю на небо и жду своего пилота, а тут ты, и…
— Это был я, — перебивает меня Влад. — Я, Варя, — так уверенно, что заставляет меня повернуться к нему всем телом.
— Да нет, не может такого быть… — качаю головой и улыбаюсь, не веря в то, что только что услышала.
— Может.
— Да… нет… ты шутишь, — говорю уже не так уверенно, потому что лицо серьезней, чем есть сейчас у Влада, вряд ли может быть.
— Не шучу, — говорит так тихо и проникновенно, двигаясь еще чуть ближе. Тянет руку к моему лицу и аккуратно заводит за ушко упавшую на глаза прядь. — И все это время твои глаза и запах, голос, которым ты мне тогда сказала, что иногда все идет не так, как мы того хотим… — шепчет мужчина. — Все эти годы ты не выходишь у меня из головы, Варя.
В горле резко пересохло, а все слова куда-то улетучились, когда его взгляд переместился на мои губы.
— Знаешь, я ведь ненавижу поцелуи, — продолжает “добивать” мою выдержку словами Влад, — но с тобой… — подается чуть вперед опасно близко и сжимает пальцами подбородок. — Об этих губах я слишком долго мечтал, — говорит и нежно, невесомо касается своими губами моих губ. Целует так умопомрачительно трепетно, что дыхание перехватывает, а в животе просыпается целый ураган, состоящий из бабочек, что щекочут все внутри своими бархатными крыльями.
