— Воины жаловались на недомогание? — спросил я у помощника, с которым столкнулся в следующем ряду клеток.
— Нет, Ваша Светлость, — он спешно поклонился, сжимая в руках синюю записную книжку и магическое перо. — Смею предположить, вы достигли совершенства. На протяжении двух декад все в отличном здравии.
Жорес скромно улыбнулся. На его лице расплывалось облегчение — он заслужил отдых, упорнее остальных моих подопечных трудился в лаборатории. Истощал, прежде пухлые юношеские щеки запали, лишь карие глаза горели как всегда. Но пока отдыхать рано.
— Не расслабляйся, держи под надзором.
— Конечно, милорд… — Он склонил голову, поджимая губы, но через миг взволнованно вещал: — Я слышал, наверху с утра вас искала королева.
— А как себя чувствует мое ночное создание?
— Ходит, двигается естественно. — Жорес открыл записную книжку, но вряд ли чтобы что-то прочесть. Он прятал взор. — Тело безупречное. Но…
— Что?
— Когда она попросила зеркало, то потом, увидев себя в нем, начала расцарапывать лицо и рвать на себе волосы. Те же симптомы, что и у воинов, — помощник взмахом руки обвел клетки. — Похоже, душа не принимает новую внешность.
Вряд ли драконы или горные жители станут защищаться зеркалами. Но во дворце множество зеркал. Нужно отстоять свой давнишний план перед Натерсией.
— Королева еще не ушла?
Помощник расслабился и расправил плечи. До этого мига готовился к тому, что я его отругаю? Но изъяны моих творений — не его вина.
— Она говорила, подождет вас до вечера. Если вы не вернетесь, объявит вас погибшим.
— На основании чего?
— На основании того, что вы сутки назад отправились вдогонку за горным вором и до сих пор не вернулись.
— Я находился ночью в лаборатории замка!
А утром принял облик тытхобэя и пустился по следу птицы.
— Конечно, я вас видел, но вы, милорд, попросили не сообщать никому о возвращении.
— Продолжай испытывать новое тело. Поставь над ней все опыты, которые придут тебе на ум, но из темницы не выводи. Вскоре я вернусь.
Через портал я шагнул в свой кабинет, однако в нем никого не оказалось. Дальше я метнулся к источнику — пусто. Уехала праздновать мою смерть?
Я переместился в королевские покои. Сидя за столом ко мне спиной, Натерсия медленно опустила перо и прикрыла заклинанием исписанную бумагу. Ее движения, плавные, неторопливые, обманные своей мягкостью. В ее крови могущество королевского рода — после смерти она может стать диорсотой. Но пока она в тысячи раз слабее меня.
Натерсия грациозно поднялась.
— Рада вас видеть, Деян Розен. — Тонкие губы тронула вежливая улыбка. Я поклонился.
Я был ее учителем по фехтованию, магии, заклинаниям, артефактам… Рассказал и научил гораздо больше, чем полагалось. Она должна бы и сейчас меня беспрекословно слушаться, а не говорить свысока. Должна бы десять лет назад согласиться выйти за меня.
— Удалось узнать, как вор проходит через защитный купол? — Натерсия изящно взмахнула рукой к дивану и креслам, приглашая присесть. Я опустился на середину дивана, откинулся на мягкую спинку, развел колени и расстегнул камзол.
Натерсия обвела взглядом мою расслабленную позу, но промолчала, укладывая магический веер ровно на подлокотнике.
— Я жду ответ.
— Оромхии. — Я повел плечами и сложил руки в замок. — Они раскрывают купол. Но я выставил дозорных вдоль границы леса — когда вор надумает вернуться, его поймают в ловушку.
— Похвально. Значит, вы обоих упустили?
— Нет. Я нагнал обоих в лесу. Вор бросил иномирянку, спасая свою шкуру. Трус. Трусов всегда сложно ловить.
Королева сидела ровно, будто ей к позвоночнику кол приковали, но после моих слов выпрямилась пуще прежнего.
— Где иномирянка?
— В темнице.
— Ее нужно подготавливать, а не держать за решеткой! — Натерсия с акцентом стукнула кулаком по подлокотнику. Перстни с матовыми камнями блекло мигнули, отражая сияние магических светильников.
— Ваше Величество, ей будет крайне полезно провести там еще одну ночь.
— Вы ее снова покалечили?
— Я не калечил — я воспитывал.
— И до чего довело ваше воспитание…
Иномирянка действительно казалась невероятно бесстрашной. В первую же ночь, когда я запер ее в покоях на замок, она выломала дверь — я ее поймал этажом ниже. Поразительно, она ринулась наутек, завидев меня, а не упала на колени, моля о пощаде.
На следующую ночь я покарал ее и сделал так, чтобы у нее онемели ноги и она не могла подняться. Кинул спать на холодном полу, под стеной. Было интересно, доползет ли она до кровати на руках?
Когда я утром пришел, чтобы полечить, она лежала на полу там же, где я оставил, и учила своему языку тытхобэя. Я с легкостью читал ее мысли, но она посчитала нужным сказать:
— Дайте мне гарантию, что я вернусь домой, и я не буду сбегать. — А тытхобэй перевел на эклерский. Похоже, она, вместо сна, всю ночь занималась с ним.
— Молчать! Или я тебе отрежу язык, а пришью его только через сутки!
Иномирянка умолкла, окоченев от страха. Если бы кто-то из подчиненных или из воинов поставил мне условие, вмиг лишился бы языка. Или жизни.
Она молчала, пока я залечивал раны. Зато днем в коридоре, по дороге в королевские покои, где фрейлины должны были проверить, нужно ли ушивать платья, иномирянка ускользнула от стража, который ее сопровождал.
С того времени ее сопровождали лишь на поводке. Пришлось. Но и тогда она полезла в окно…
Теперь она прячется с вором. Пускай прячется. Она мне больше не нужна.
— Ваше Величество, поверьте, в итоге воспитание принесло плоды, — усмехнулся я, но Натерсия все равно сидела с каменным, полным достоинства лицом.
— Я хочу ее забрать. Во дворце она быстрее освоится и…
— И окончательно сбежит!
— Зря ты запугивал ее! — Повысила она голос. Но он у нее не становился писклявым, как у других женщин. Он у нее набирал силу, твердел, опускался на несколько тонов и прижимал властью собеседника. Но не меня. — Нужно с ней по-хорошему!
Я накрыл комнату мощным пологом тишины.
— Не строй из себя святую! Предложила найти копию ты, а потом втихаря ее выбросить оромхиям.
— Вроде они убивают безболезненно, — произнесла она задумчиво и усмехнулась: — Отчего ты злой?
Натерсия поднялась и, не сводя с меня глаз, принялась разматывать шнуровку на платье.
— Неужели кто-то иной, кроме меня, может тебя так разозлить? Я чувствую, как вокруг тебя воздух искрится.
