Я не сразу нашлась с ответом, поникнув под грузом мрачной энергетики. Но ласковая мелодия, похожая на дождь с вкраплениями звонкого пения птиц, постепенно освежила нас. Туман отвернулся, а у меня назрел вопрос:
— И почему тебя не прикрыли, когда ты кинулся вперед?
— Ты о чем? — спросил он растерянно, косясь на меня.
— Драконий предводитель отмел предложение одурманить магов? Ты сначала ему рассказал свою идею? Тебя не прикрыли из принципа?
Вздохнув, Туман поджал губы и отвел взгляд.
— Уже неважно, — процедил он.
— И несмотря на все, ты хочешь вернуться в семью?
Опять пожар, с новой силой. Еще и со слегка поднятым подбородком.
— Если я отправлю захватчиков туда, откуда они свалились, то заработаю уважение! Старейшине придется отблагодарить меня, а семья, поверь, с радостью примет меня обратно.
— Разве это семья, когда любят за заслуги, а не за то, что ты родился?
— Думаешь, твоя семья любит тебя не за заслуги? Не ты разве мне вчера рассказывала, как печешься обо всех?
— А разве у меня есть выбор? Сестра маленькая, брат становится на ноги, отец нездоров.
— Где твоя мать?
Старая рана открылась и заныла тягучей болью.
— Ушла… Бросила семью… Пять лет назад. Не выдержала, хоть я ей и помогала. И я выкладываюсь для них не ради любви в ответ. Я не ищу признания…
— Разумеется, кроме них, тебе больше незачем жить.
Я не ответила, потупила взор. До двадцати лет я металась от одного увлечения к другому. Плаванье, легкая атлетика, коньки, китайский язык, саксофон, кулинария... Ничто не цепляло меня по-настоящему. В универ я не ходила — папа обещал купить диплом, научить вести дела и подарить мне свой ресторан. Когда он заболел, рухнули надежды, планы, счастливая жизнь. Вдобавок его подставили, и семья потеряла бизнес. А я в итоге пошла работать помощницей повара и официанткой.
Наверное, устроить жизнь Маришки и Дениски — стало для меня тем, ради чего я существую.
И только смерть меня остановит.
Сквозь нежные переливы мелодии стал пробиваться шум. Да, змеи, что нас везли на спинах, тоже шелестели крепкими животами по дорожке, но шум доходил издалека. Я всмотрелась в даль. Там, дороги шли резко вверх. Вывезут ли змеи карету по крутому склону?
Чем ближе, тем выше поднимались светлые бордюры по бокам дороги. Скоро они закрыли почти весь обзор. Карета сильнее закачалась. Змеи то ли глубже зарывались в дорогу, то ли настил из лепестков-крылышек вспух, раздулся.
Ерзала я одна, Туман откинулся на сидении, а скиамас безмятежно играл мелодию. Я слегка перегнулась через борт кареты, заглядывая под нее, но сильная рука, которая легла мне на плечи, отклонила меня обратно.
Туман прижал меня к себе и прошептал:
— Я тебе говорил, ничего не бойся. Скиалир вправду дивный, но…
С неба, затянутого перистыми облаками, на нас обрушился дикий хруст. На миллисекунду пропал свет, а когда появился, пространство набралось красками лишь за несколько мгновений.
Скиамас заиграл быстрее — плавная мелодия превратилась в польку. Змеи потащили карету скорее, раскидывая лепестки-крылья. Я вцепилась руками в сидение, чтобы не вылететь за борт — катастрофически сильно нас качало.
— Так тоже должно быть? — спросила я, перекрикивая музыку. Туман выглядел чуть меньше испуганным, чем я.
— Не должно. Скиамонт трещал.
— Конкретно, что значит трещал?
— Скиамонт — это купол, под которым прячется Скиалир. Он трещит, потому что ему не хватает свободы.
Из середины кареты выскочил штырь. Я отшатнулась, широко распахнув глаза. Штырь заканчивался высоко и венчался юбочкой. Она развернулась, укрывая карету прозрачной шляпой с широкими бортами.
Крутой подъем оказался не подъемом, а водопадом из лепестков-крылышек. И мы, похоже, собирались нырнуть в него.
Они мелко застучали по прозрачной поверхности зонта, поглотили карету, и стало темно, как в лабиринте пещер.
Маленькие точки света, будто звезды, фонтаном ударили вверх из того места, откуда вырвался зонтик, и разбежались под ним. Скиамас взялся за штырь.
— Мы прибыли, милая гостья. Поднимайтесь.
Места под зонтом хватало, чтобы встать в полный рост, что я и сделала, переглянувшись с Туманом. Он ответил рассеянной улыбкой.
Карета погрузилась в землю, то есть в мягкий ковер из лепестков-крылышек. Они по-прежнему сыпались сверху, тихо постукивали по зонту. Скиамас понес его вперед, и мы двинулись следом.
— Что значит, Скиамонту не хватает свободы?
— С одной стороны его прижимает кошмарная часть Фрелората, с другой — драконы.
— Кошмарная часть?
— Лучше тебе не ведать. Смысл в том, что Скиамонту нужна свобода, нужна хотя бы одна сторона, в которую можно вольно дышать.
Скоро дождь стих, а лепестки-крылышки, что зацепились за одежду или остались на куполе зонта, сложились парами и бабочками взмыли ввысь.
К носу подкрался аромат топленого молока.
Перед нами раскинулся огромный зал. Под прозрачным полом росла плантация странных белых грибов — они медленно раздувались, пока кожица не лопалась. Мятно-голубая слизь разлеталась, заляпывая пол изнутри, и стекала по соседним грибам до синей почвы.
Жутко! Зачем строить на болоте здание с прозрачным полом? У скиамасов иногда своеобразное понятие красоты.
Туман взял меня за руку и повел следом за скиамасом. Я оторвала взгляд от пола. Атласные серебристые стены колебались, будто их ласкал ветер. Они тянулись далеко ввысь, где соединялись в купол. Из него падали лучи. Именно падали: отрывались от источника света, летели вниз, освещая метров двадцать вокруг себя, и тонули в прозрачном полу.
Сквозь атласную стену просочились две женщины в темных одеждах. Где-то похороны? Но вот лица, то есть глаза над черными платками, лучились весельем. Поравнявшись с нами, женщины поклонились, и Туман мягко надавил мне на лопатки — я поклонилась с ним и со скиамасом, после чего незнакомки двинулись в стену.
Командир стражей держал путь вперед, где двери, ясное дело, не имелось. Снова нырять?
Но нам навстречу решительным шагом вышла высокая женщина. По предплечьям скользили браслеты, светло-серый корсет с черной шнуровкой удачно стягивал талию, но пышный бюст в него плохо помещался. В ложбинку между грудей стекала серебристая жидкость, капая из амулета в форме треугольника.
Мера-ба-дика-диле-на? Роскошные черные волосы волнами спускались до локтей. Половинки лиц, которые присоединялись по бокам от центрального лица, пропали. Лишь два лунных глаза смотрели на нас.
— Заждалась я! — воскликнула она, скупо кивнув. Туман надавил на мои лопатки так, что пришлось сложиться пополам вместе с ним и со скиамасом. — Церемониальный зал давно готов!
