Неизвестно что из этой импровизированной лекции уловила воительница, но кивала она так, будто сильно прониклась речью жрицы. Вскоре они пришли к большому и богатому дому недалеко от ратуши, в котором жила Магда. Как успела узнать Ивон, жрица занимала ни много ни мало, а пост помощника главы города. Именно она отвечала за то, чтобы в городе было продовольствие, а фермы вокруг продолжали приносить урожай и налоги, а не просьбы и прошения. Пожалуй, по своему положению Магда была даже выше главной жрицы местного храма Ниневии.
За неделю, что островитяне провели в Слате, скальд успел разузнать, где именно находится хранилище знаний, и был очень сильно удивлен, когда ему сказали, что это известное место – там стоит Храм Всех Богов. При этом ни слова не было сказано о древних развалинах, и Мальфри заключил, что само хранилище обнаружено не было. В любом случае посетить это место стоило, и выдвинуться они решили на следующий же день после праздника.
Янар и поредевший отряд степняков прибыл в Слату ранним утром, на первом пароме. На самом деле, они были здесь еще вчерашним вечером, но опоздали к последнему отправлению, так что пришлось ждать утра. Каару не хотела задерживаться в городе, но им было необходимо пополнить припасы, запастись продовольствием да и просто разузнать путь. К тому же Янар сообщил, что сегодня большой праздник, который в графствах называли днем Ухода Ниневии, и Каару со спутниками было любопытно посмотреть: в степи такого торжества не было. Строго-настрого приказав Мэргену молчать и ни во что не ввязываться, Каару с немалой опаской поднялась на паром. Лошади нервничали, но ее спутники смогли с ними справиться – на то они и степняки, в конце концов.
Идя по городу, Каару удивлялась его внешнему богатству и множеству праздно гуляющего люда. Самый большой город, в котором они бывали – Раков – и близко не шел в сравнение со Слатой. Спросив об этом Янара, жрица узнала, что Слата поставляет множество товаров во все соседние графства, а их совсем не мало, и считается третьим богатейшим городом в графствах – после Польгара и Вислани. А гуляющие люди объяснялись и того проще – сегодня же праздник.
– Это день, после которого больше уже ничего не принесет урожая. На этой неделе собрали последние груши, самую позднюю картошку и капусту, – рассказал Янар.
– А что, после этого дня нельзя ничего собирать? – удивился Мэрген.
– Нет, просто уже собрано все, что можно, – с улыбкой пояснил жрец. – Кроме того, этот праздник так же считается закрытием сезона заготовки дров. Если ты не успел заготовить дров на зиму до Ухода Ниневии, то дела твои плохи. Морозы могут грянуть со дня на день, и до прихода Мары остается совсем немного времени.
– В степи не собирают урожаи картофеля или груш и не заготавливают дрова, – покачала головой Каару. – Мы празднуем только Уходящую неделю.
– Это само собой, – согласился Янар. – Но этот день с Уходящей неделей не связан, праздник целиком посвящен Ниневии и ее странствиям, в которые она удаляется после этого дня.
Мэрген хотел было спросить, почему богиня всегда уходит именно в этот день, однако его внимание привлекло большое скопление людей, которое оказалось площадью, до отказа забитой зрителями.
– Что там такое? – спросил лучник.
Поспрашивав прохожих, Янар узнал, что здесь скоро начнется выступление заезжего лекаря, которое и откроет празднества. Если в городе есть благословенный лекарь, то именно она должна исполнить песнь Ниневии. С глубокой тоской, отозвавшейся какой-то непонятной болью под сердцем, Янар вспомнил Ивон, которая обладала красивым голосом и частенько исполняла эту роль. Иногда она пела специально для него, когда они оставались наедине…
Воспользовавшись своим положением жреца Похищенного, Янар прошел к самому центру площади, где была сооружена большая сцена, проведя за собой степняков. На самом деле, он мог даже занять место в ложе для особых гостей, которая находилась неподалеку, но он не хотел оставлять своих спутников. Ему казалось, что они очень нервничают без своих лошадей, которых пришлось оставить на постоялом дворе, единственном, в котором нашлись места. Как уже успел узнать жрец, нервничающий воин становится очень опасным воином, даже без оружия. Как и во всех городах графства, никто, кроме стражи и благородных не имел право носить открыто оружие, так что его пришлось оставить вместе с лошадьми, хотя Янар не сомневался, что у каждого из степняков припасено что-нибудь не столь явное, но не менее смертоносное. Поэтому тем более не стоило оставлять Каару с отрядом одних.
Вдруг по толпе прокатился шум, который разом смолк, стоило на сцене появиться жрице, исполняющей роль Ниневии. В первый момент Янар не поверил своим глазам, решив, что ему, переполненному тоской, просто почудилось, однако когда девушка запела, сомневаться больше не приходилось – на сцене стояла Ивон собственной персоной.
Песня, отражаясь от многочисленных деревянных домов неслась над площадью, проникая в самые отдаленные уголки и закрадываясь в души даже самых черствых людей. Казалось, весь город замолк, вслушиваясь в переливы голоса молодой жрицы, повествующей о горе Ниневии, лишенной своего возлюбленного, света ее сердца, собирающейся отправиться в далекие странствия на поиски. И лишь Янар, тронутый не менее остальных, видел перед собой не печальную богиню, но живого человека, которого, как он не так давно понял, любил больше всего на свете.
Белая зима, ой, пришла да не спросила,
Лютая пришла, серебром снегов укрыла.
Превратила в лёд мою душу и сердечко,
Замерзшими слезами покрыла речку.
Белая зима принесла недобры думы.
Солнце спряталось, да на небе полнолунье.
В полутьме брожу, слышу, смерть крадется тихо.
Снежная метель все свистит да кружит лихо.
Лютая зима холод в сердце поселила.
Хладная пришла, ой, пришла да не спросила.
Принесла печаль, забрала все мои силы
Белая зима.
Песнь Ниневии сопровождала тихая музыка, лишь чуть-чуть слышная на фоне голоса жрицы. Повеял холодный ветер, предупреждая о скором начале зимы, заставивший поежится не одного человека на площади. Даже Ивон, казалось, на мгновение застыла, замолчала, прежде чем продолжить. Некоторые говорят, что песня эта и не песня вовсе, а древняя молитва, призванная облегчить ношу Плодородия. Когда богиня услышит ее, то будет знать, что люди готовы встретить зиму, что пора оставить своих верных последователей и можно без оглядки пуститься на поиски похищенного огня.
Ели снежные на ветру качаются,
Да лютая зима в сердце не кончается.
Да вьюгою в окно постучалася нежданно
Лютая зима.
Ой, не спится мне, душу полонила вьюга.
Увела зима за собой милого друга.
Погубили душу зимы недобры чары,
Лютая зима забрала в объятия Мары.
[10]С именем Первенца Воздуха на устах, жрица замерла, и над городом повисла тишина, чтобы в следующее мгновение взорваться криками. Раскрасневшаяся Ивон, счастливо улыбаясь, несколько раз поклонилась и покинула сцену, на которую тут же взобрался какой-то островитянин. Началось празднование.
