Струк пристроил у двери их копья. Рядом со спальным гнездом он разложил плоские камни – место для бурдюков с водой, рогов и его ракушки. В середине он сделал уступ, чтобы поставить лампу, – кусок зубриного жира с веревочным фитилем, прикрепленный к плоскому камню с углублением посередине. Лампа требовалась скорее для демонстрации их относительного благополучия, чем для освещения. В это время года солнце долго не заходило, и можно было видеть все веселье при его свете. Так что темноты можно не бояться. Еду они будут готовить снаружи, на гальке у реки, поскольку облака высокие и сухие. Дочь вырыла неглубокую ямку для очага. Вдвоем они набрали побольше древесины. Закончив устраиваться на новом месте, уставшие и счастливые, они сели у костра и стали ждать остальных.
Но первыми пришли не те, кого они ожидали. Сквозь заросли по другую сторону реки продралось семейство бурых медведей. Обычно они появлялись, когда все семьи уже были на месте. Они предпочитали, чтобы семьи сначала устроили себе жилье, так как было давно известно, что прямоходящие люди – довольно непредсказуемые и агрессивные зверюшки. А когда они уже устроились, медведям легче держаться на расстоянии. Это уберегало всех от неприятностей. То, что медведи соглашались на вторую роль во время рыбной ловли, было демонстрацией их силы. С их мощными мышцами, большими зубами и острыми когтями медведям ничего не стоило добыть столько рыбы, сколько они захотят.
Дочь и Струк сидели и смотрели на медведей. Дочери они казались старыми знакомыми, ведь она видела одних и тех же год за годом. По сравнению с семьей они были большими, неуклюжими животными. Хотя Дочери они чем-то напомнили Большую Мать в ее последние годы. Может быть, тем, что они так же переваливались при ходьбе. Однако их головы и морды были намного больше. Странно, что медведи опередили другие семьи. Дочь приподняла губу по направлению ветра, но ничего нового не почувствовала.
По медвежьей стороне реки также тянулась широкая галечная полоса. Дочь увидела самку, которая, наверное, была их Большой Матерью. Пара молодых детенышей цеплялись за ее пятки и кусали за ноги, когда она пыталась отойти. Струк был таким же приставалой – только вот уши у него не были мохнатыми. Дочь нащупала рукой легкий изгиб своего собственного живота.
Большой самец стоял поодаль. Если Дочь правильно помнила его, в прошлом году он был намного меньше. Он не был отцом этих медвежат – год назад он был слишком мал, чтобы завоевать право на спаривание. Теперь на его плечах и шее громоздился огромный горб жира – знак благополучия. Чтобы все восхищались. Мать-медведица тоже уловила запах большого самца. Она подозрительно посмотрела на него. Дочь знала, что самец медведя может убить медвежат ради возможности спариться. Она видела такое собственными глазами. Тогда, несколько лет назад, когда на другой стороне реки началась потасовка, Большая Мать издала клич. Все забрались на смотровые деревья, чтобы наблюдать и одновременно дать понять, что они останутся в стороне. Так и уживались эти две группы, держась подальше друг от друга.
Но, если в реке много рыбы, самец едва ли нападет на детенышей. Особенно сейчас, когда рыба идет вверх по течению, он скорее сосредоточится на том, чтобы сохранить блеск своей шубы и набрать побольше жира. Но всегда трудно предугадать, что он сделает в следующий миг. У него свои представления о жизни, под которые нужно все время подстраиваться, чтобы сохранить равновесие. Медведица должна была следить за медвежатами точно так же, как Дочь – присматривать за Струком.
Пока они ждали появления семей и рыбы, Дочь показала Струку, как плести сети. Они пробирались вверх по реке к мелководью, где русло изгибалось, как локоть. В тихой воде заводи рос тростник. С помощью каменных зубов они нарезали длинных тростинок и принесли к очагу, где Дочь поставила рамы, которые были сделаны ими из зеленых веток. Она пристроила первую тростинку поперек рамы, сложила вдвое через край и отвела в обратную сторону. То же самое она сделала на другой стороне. Когда один ряд был закончен, она сплела следующий ряд тростинок под прямым углом к нему. Вскоре у нее получилась большая плоская корзина с прорезями, чтобы стекала вода. Она продержится достаточно долго, чтобы поймать всю рыбу, которую они смогут съесть.
Первая рыба появилась несколько дней спустя. Они узнали об этом от медведей. Одинокий плавник шел вверх по течению к порогам. Медвежата прыгнули и набросились на рыбу, пытаясь прижать ее ко дну когтями. Дочь, лежа на спине, дремала на солнце. Струк хлопнул ее по руке, взволнованно указывая на реку. Он трещал и болтал о рыбе и упрашивал ее скорее бежать. Он тоже хотел ловить.
Девушка посмотрела на старших медведей: они лежали на солнце. Мать рассеянно чесала брюхо. Они знали то же, что знала Дочь, – одиночную рыбу очень трудно поймать. Не стоит тратить силы. Нужно было подождать, пока река не закипит от рыбьих тел.
На следующий день пошел сильный дождь, и Дочь со Струком остались в хижине, чтобы переждать. Дикий Кот предпочитал держаться подальше от реки, поскольку ему не нравилось якшаться с медведями, но он пришел к ним в хижину, чтобы не промокнуть. Дочь чиркнула кремнем, чтобы высечь искру. Она подула на горсть сухих веток, чтобы пламя разгорелось, и зажгла жировую лампу на уступе. Большая Мать рассказывала Дочери теневые истории о рыбе. Теперь Дочь с помощью теней, отбрасываемых ее руками, стала рассказывать историю Струку: напитавшись солью в море, Большая Мать-рыба принесла яйца обратно в свою часть реки. Рыбы из той же семьи последовали домой за матерью. Большая Мать-рыба решила, что время настало, и разбросала яйца. Вскоре после этого она умерла, умерли и остальные члены семьи. Мертвая семья стала пищей для детей. Таким образом, рыбы были похожи на семью. Они отдали все, что могли, чтобы прокормить и вырастить своих детей.
Дочь рассказывала, а дождь шел и шел. Уровень воды быстро поднялся, так что рыба могла легко пройти мелководье и подняться вверх по реке. На следующий день, когда взошло солнце, река ожила. На пороги прыгнули первые несколько рыб. Медведи оживились и зашагали взад-вперед вдоль берега. Дочь обрадовалась, увидев рыбу, как будто они были старыми друзьями. Ее затопило предвкушение еды и тепла, и она вскочила на ноги. Схватив тростниковую корзину, она подтолкнула Струка, чтобы он тоже шел.
Дочь в последний раз оглядела долину. Она приподняла губу, чтобы понять, не упустила ли чего-нибудь, и осмотрела листья на деревьях. Но не увидела теплых тел, пробирающихся к месту встречи. Нерест начался, и оказалось, что, кроме них, никто не пришел. В ее груди стало пусто, как будто там погас огонь. Медведи выстроились в ряд на своей стороне порога. Рыба, заплывшая в такую даль, выглядела большой. Тело рыбины подпрыгнуло – сгусток мышц, с помощью хвоста взлетевший в воздух. Рыба знала, как обращаться с медведями. Если что-то соображаешь, нужно сначала делать небольшие прыжки. Поглядывать на медведей и стараться миновать щелкающие челюсти.
Но прыгающих рыб было столько, что медведи быстро начали ловить их. Дочь поняла, что время пришло. Она усадила Струка на скалу и дала ему большой камень, а сама вылезла на скользкую платформу. Большая Мать заработала это место многолетним рычанием, плевками и драками. Теперь, когда старухи не стало, Дочь ожидала, что ей придется снова бороться за место. Но никаких претендентов не было. Она заняла место на уступе и вытянула свою тростниковую корзину, чтобы поймать рыбу.
