До начала конференции я собиралась поработать над слоем вокруг позвонков, чтобы посмотреть, нет ли там еще каких-нибудь предметов. В обычных обстоятельствах я бы работала лежа на животе, но сейчас этот вариант отпадал. Мы с Энди соорудили хитрое устройство, чтобы мне было удобно работать. Мы сделали своеобразные козлы из двух длинных досок на коротких ножках, достигающих высоты моего живота. Между досок мы натянули ремни, на которые я ложилась лицом вниз, тот ремень, на который я опиралась лбом, обмотали полотенцем. Живот при этом свисал в деревянную клетку, выстланную одеялом, и оставался в покое, когда я работала. В этой замечательной позиции я зависала над очищаемым участком, в то время как ребенок покоился в комфорте и безопасности.
Спору нет, это выглядело уморительно. Когда мы установили козлы, Энди, прежде чем помочь мне устроиться, долго не мог отсмеяться. Кейтлин просто закатила глаза и еще крепче сжала сухие губы. Но когда я приступила к работе, смеяться надо мной перестали.
Казалось, прошло всего несколько минут, и я поняла, что видеоконференция начинается. Но я застряла на месте. Кто-то должен был меня вытащить.
– Не нанять ли нам подъемный кран? – вздохнул Энди, приходя мне на помощь.
Несколько минут спустя я сидела рядом с Кейтлин на скамейке у походного стола под деревом, перед нами стоял ноутбук. Мой обширный зад занял столько места, что ей пришлось вжаться в меня своим костлявым бедром, чтобы попадать в камеру. Я не ощущала той уверенности, которую обычно чувствовала во время видеоконференций.
Экран показывал людей, собиравшихся в конференц-зале музея. Я видела, как Тим пожимал всем руки, а Ги откинулся на спинку стула, скрестил ноги и наблюдал за происходящим. В углу экрана был маленький квадратик, показывавший Кейтлин и меня. Щеки у меня были пухлыми, как будто я хранила за ними орехи на зиму. Я, конечно, могла гордиться своим здоровым видом, но трудно привыкнуть к собственной внешности, когда она меняется так резко. Я старалась держать экран под таким углом, чтобы грудь и живот оставались за кадром. Никто и не заикнулся о том, что я должна быть в отпуске. Кейтлин, очевидно, всех предупредила заранее. Я слегка подтолкнула ее попой. Наверняка ей пришлось зарыться пальцами ног в землю, чтобы удержаться в кадре.
Доктор Лоутон был экспертом по углеродному датированию костей древних гоминидов. Сфера его деятельности развивалась быстро, а методы постоянно совершенствовались, но он сумел датировать два скелета одним и тем же периодом, измеряя следы углерода-14, радиоактивного изотопа, скорость распада которого постоянна. Я и не сомневалась, что они жили в одно и то же время, но поговаривали и о том, что кто-то мог найти кости неандертальца и положить рядом с более поздним скелетом – вроде ритуала. Эта идея противоречила любой логике. От археологических находок, не вписывающихся в теорию, всегда отмахиваются, объясняя их «ритуалом»; доказать, что никакого ритуала не существует, было невозможно. Я была рада услышать, что доктор Лоутон подтверждает датировку. Хотя он мог дать только широкий диапазон дат – ведь мы не можем предполагать, что количество углерода в атмосфере постоянно, – он не сомневался, что кости неандертальца и современного человека относились к одному периоду. Датировка предоставляла мне тот род доказательств, который нужен людям нашего времени, чтобы поверить.
Затем эксперт по украшениям из моллюсков доктор Синкода сообщила, что проверила образец раковины на следы карбоната кальция, которые могли бы помочь в его датировке. Но материала было мало, и ее результаты были неубедительны.
– Трудно датировать раковину другими способами, поскольку она никак не связана с костями человека или животного, – сказала она.
– Связана, – быстро возразила я, – с костями неандертальца. В том же слое раскопок – B-7. Вы видели фотографии, которые я отправила?
– Я не считаю, что слой раскопок доказывает связь, – сказала она.
– Под позвонками может оказаться след ремешка или ожерелья. В грунте есть отпечаток.
– Я видела эту завитушку, – кивнула она. – Не убеждает. Отпечаток мог оставить червяк или что-то появившееся намного позже. Ракушка могла быть положена рядом с телом после смерти. Конечно же, нет повода думать, что неандерталка могла носить ожерелье.
Я прокашлялась.
– Я не согласна, так как исхожу из того, что вижу в слоях отложений. Вы со своей позиции не можете увидеть контекста, поэтому я понимаю ваше нежелание подтвердить, что это похоже на украшение. – Я понимала, что должна быть очень осторожной и не выказывать никаких эмоций.
– Не знаю, что именно я должна увидеть, чтобы эти свидетельства убедили меня. Ваше утверждение иллюзорно.
– Про ожерелье? – В моей груди забурлил гнев. – Я показала в своем исследовании, что неандертальцы обладали способностями к символической интеллектуальной жизни, и использование бусин демонстрирует это.
– По-вашему, обломок ракушки рядом с костями объясняет, как функционирует мозг? – Доктор Синкода говорила почти оскорбленно.
– Связь между украшениями, в том числе амулетами, и когнитивными способностями была четко показана в антропологических исследованиях. Люди носят украшения, чтобы передать, кем или чем они являются. Чем больше группа, тем больше потребность в украшениях.
– Конечно, я знаю об этой дискуссии, – сказала доктор Синкода. – Меня попросили исследовать моллюска. Я это сделала. Я не могу установить связь с телами с помощью дат или вещественных доказательств. – Она посмотрела на Тима и Ги.
– Роуз? – Голова Ги приблизилась к экрану. – По-видимому, сейчас самое время поднять этот вопрос. Я не хочу ставить под сомнение ваше исследование. – Он сделал движение вниз обеими руками, как бы призывая меня успокоиться. – Мы слышали это, Роуз, от довольно многих специалистов, которые участвовали в рассмотрении находок. Вы знаете, что ваши идеи вызывают неприятие. Многие считают, что неандертальцы уступают нам. Как вы объясните, что их культура оставалась, по сути, статичной в течение двухсот тысяч лет? Это показывает явное отсутствие инноваций.
– Инновации приходят, когда один человек передает идею другому, – сказала я. – У неандертальцев была очень низкая плотность населения. Скорее всего, новые идеи приходили и уходили раньше, чем появлялась возможность ими поделиться. Но они были способны на новые идеи.
– Но в грунте мы не находим блестящих идей? – спросил Ги.
Я приняла такой же издевательский тон.
– Мы находим, что неандертальцы и современные люди пользовались одними и теми же методами в одно и то же время, например, использовали охру для украшения.
– Мне нужно, чтобы у музея были четкие и достоверные доказательства.
С таким же успехом Ги мог высунуть из экрана клыки и укусить меня. Кейтлин чувствовала мое напряжение. Под столом она положила руку мне на колено. Она наклонилась вперед, и ее бедренная кость впилась в мою.
– Теория ожерелья неокончательна, и так будет, пока мы не узнаем больше, но сейчас не стоит заострять на ней внимание.
