– Куда?! – В горле сдавило так, что он закашлялся и осипшим голосом повторил: – Куда, куда повез?
– В Выхино. Заплатил хорошо и просил забыть. Когда просят, я забываю, – покаялся таксист. – Мимо кассы был заказ. Диспетчеру не говори, начальник.
– Не скажу. – Горелов глубоко вдохнул. – Надо показания записать. Когда подъехать сможете?
– Уже тут я, начальник. У дверей. Дождаться вас?
– Я на месте, поднимайся. Будем протоколировать показания.
Он отключил телефон, позвонил в дежурную часть и попросил пропустить к нему некоего Рашидова. Смахнул спичечный домик со стола в корзину для мусора, сел на место и впервые за несколько дней довольно улыбнулся.
Ну вот и все, господин Ильинов! Теперь вам даже ваш знаменитый адвокат не поможет. Есть все основания для проведения тщательнейшего обыска в доме и надворных постройках. То, что проводилось ранее, ерунда! Они камня на камне не оставят от его имения! Они его…
Рашидов сунулся в дверь, виновато улыбаясь и комкая в руках вязаную шапочку. Горелов попросил его сесть в центр кабинета на стул и принялся задавать вопросы, на некоторые он уже знал ответы. Некоторые были новыми, он еле успевал записывать.
– Да, попал в тот район случайно. Не по вызову. Шабашил, – признался таксист. – Смотрю, бежит ряженый, девушку тащит, сильно пьяную. Он когда ее усаживал, головой стукнул, а она даже не пискнула. Велел ехать в Выхино, просил забыть. Денег много дал: и за рейс и за молчание. Я и забыл.
– В поселке по какому адресу доставили пассажиров?
– Не помню, – виновато потупился таксист и тут же поспешно добавил: – Не говорил он адреса. Пальцем ткнул и сказал – стой.
– У какого дома остановились?
– Не было дома. Забор длинный каменный.
Горелов чуть не застонал от разочарования. Это не забор Ильинова!
– Машин много, целый ряд. Он за ними и скрылся.
– Понятно… – Валентин дописал, поставил точку. – То есть куда Дед Мороз подевался, вы не знаете? Не видели, в какой дом вошел? В какие ворота?
– Нет, – мотнул головой таксист.
– Понятно… – Горелов протянул ему протокол, ткнул авторучкой. – Вот здесь подпишите. И того, что сказано, достаточно.
Таксист Рашидов смотрел на него черными, как угли, глазами, неуверенно улыбался и подписывать не спешил.
– Чего не подписываешь? – терял терпение Горелов. – Вот тут, где «с моих слов записано верно». Ну!
– А про машину не станете писать, начальник?
– Про какую машину? – не понял Валентин, и лист протокола стал подрагивать в его руках. – Про такси, что ли?
– Нет, начальник, про машину, в которой Дед Мороз уехал. – Короткие черные ресницы заметались вверх-вниз, и Рашидов растерянно посмотрел на Горелова. – Мы на переезде с ним снова встретились.
– Бр-рр… – Горелов замотал головой. – Ничего не понимаю! Давай по порядку… Вы приехали в Выхино, так?
– Так.
– Ты высадил пассажиров и уехал. – Рашидов методично кивал в такт его словам. – Куда понес Дед Мороз Снегурочку, ты не видел… Развернулся и поехал обратно в город. Так какая машина, Рашидов?! Что ты опять выдумываешь?
– Нет, начальник. Вспомнил все. На переезде стоял. Поезд длинный был. Рядом машина остановилась. Я глянул, а там он – Дед Мороз. Только уже без бороды.
– Как же ты его тогда узнал, раз он без бороды был? – недоверчиво скривился Горелов.
Опять в тартарары летела его стройная версия. Вот только ухватился за нить, и она снова запуталась, как у неумелой вязальщицы.
– Он шапку забыл снять, начальник, – неожиданно улыбнулся Рашидов. – Бороду снял, а шапку и шубу нет. Меня увидал и по газам. А мне его догонять не надо. Он в одну сторону покатил, я в другую.
– В какую сторону он покатил? – Горелов пододвинул к себе протокол и принялся вносить исправления.
Рашидов назвал направление. Именно туда вела дорога на полигон отходов.
– Номер машины и марку, конечно же, не помните? – снова начал ему «выкать» майор.
– Номер не помню, не видно было – снег. А марку и цвет назову. Хорошая машина. Дорогая…
Горелов остолбенел. Он совершенно точно знал, кому может принадлежать эта машина, и номеров не надо. Он знал хозяина и был уверен, что Рашидов его опознает.
– Он? – показал Горелов фото в телефоне.
– Он, точно. Без бороды точно он, – часто закивал таксист, приложил руку с шапкой к груди и заскулил: – Только диспетчеру не говори, начальник! Уволят. Я же навигатор выключал, когда туда поехал, поэтому и не нашли копии. Но протокол подпишу. Все подпишу. Всех узнаю!..
Глава 24
– Получите, распишитесь.
Белозубая улыбка кассирши Наденьки сводила с ума. И не его одного! Все споры и ругань прекращались в автосервисе, стоило ей улыбнуться и спросить:
– Мальчики, в чем дело?
Кроме улыбки у нее еще имелась потрясающая фигура, длинные ноги и очень красивые руки. Изящные пальцы были предназначены для того, чтобы перебирать струны арфы или нажимать на клавиши фортепиано, а не пересчитывать засаленные сотнями рук денежные купюры.
Так ему казалось.
– Что-то много сегодня, – удивился Стас, расписываясь в ведомости. – Никакой ошибки?
– Нет. Хозяин решил тебя повысить в должности. И оклад тоже. Премию за сверхурочные еще добавил. Забыл, как неделю работал до полуночи?
Ничего он не забыл. Согласился работать, чтобы не идти в пустую квартиру. Даже с новеньким ремонтом она казалась ему чужой и неуютной. Наташка его бросила. Собрала свои вещи после очередной перепалки и ушла, бросив напоследок:
– Ты придурок! Пусть тебя, кто хочет, тот и терпит. Я больше не стану.
– А чё я такого сделал-то?! – возмущался он и, пытаясь ее остановить, встал у двери.
– Ты слишком много себе позволяешь! – выпалила Наташка и приложила пальчик к опухшей нижней губе. – Это кто сделал? Пушкин?
– А чё ты вечно нарываешься? Я же сказал тебе, не водить в дом чужих? Еще в прошлый раз сказал. А ты что?
– А я пригласила коллегу по работе пивка попить. И что? Это преступление?
– Ключевые слова, Наташа, «пивка попить». Сколько вы его выжрали, когда я с работы приехал? По два литра на лицо?
– По полтора, – поправила она и глянула с вызовом. – Много, что ли?
– Мне нужна нормальная девушка, без вредных привычек, – начал он говорить, размахивая руками. – Я предупреждал тебя! Не хочу повторить судьбу своих родителей алкашей. А ты…
– А я ухожу, раз ты такой правильный…
Наташка ткнула его тяжелой сумкой в колени, и он пропустил ее. Она вышла, громко хлопнув дверью, и больше не появлялась. Стас из гордости ей не звонил и не искал встреч, хотя скучал, сильно скучал. Даже оставался работать по две смены, чтобы пустота не ощущалась так остро, когда он возвращался домой.
