Но Власов и тут нашелся.
– Я каждый вечер дома, – добавил он, понимающе хмыкнув. – И день, и утро, и ночь. Даже за продуктами почти не хожу. Оформляю доставку. Очень удобно.
– А кто-то может подтвердить, что вечером четыре дня назад вы были дома?
– Товарищ капитан! – умоляюще глянул Власов. – У меня даже кошки нет, чтобы подтвердить смогла.
– А соседи? Может, кто-то заходил к вам? Или вы к ним?
– Нет. Не хожу ни к кому и к себе не зову.
Власов вдруг сник и очень уж глубоко задумался. Почему? Горюет, что гости перестали бывать в его доме? Или какая-то иная причина?
Надо бы переговорить с соседями. Пусть подтвердят его затворничество.
– До свидания, – протянул ему пропуск Артамошин.
– Скорее, прощайте, – брюзгливо отозвался Власов, забрал пропуск и пошел к выходу.
– Ой, совсем забыл вас порадовать, Глеб Владимирович. – Капитан Артамошин догнал его у двери и придержал, пропуская в коридор. – Ваш сын жив.
– Что?!
Старик споткнулся о высокий порог и полетел головой вперед. Если бы не Стас, вовремя поймавший его за локоть, он точно ударился бы лбом о противоположную стену. Тяжело дыша, Власов встал, сбросил пальцы капитана и гневно глянул.
– Это очень плохая шутка, капитан!
– А я и не шучу.
Стас снова пристально вглядывался в худощавое лицо пожилого человека, пытаясь по мимике, взгляду, дерганью губ понять то, что удается уловить Егору Степанову.
Но нет. Физиономистом он не был. До Егора ему еще очень далеко. Власов по-прежнему оставался для него закрытым.
– Ваш сын почему-то не сел в тот самый самолет. Кстати, как вы его опознали?
Власов привалился спиной к стене, закрыл лицо ладонями и глухо произнес:
– По куртке. Всего остального не было.
– Простите… – усовестился Артамошин, и тут же в нем снова пробудился профессионал. – Стало быть, он кому-то одолжил свою одежду и документы. И все это время, целый год, скрывался и жил под чужим именем. Иванов Сергей Иванович.
– Какая пошлость! – воскликнул Власов, роняя руки. – Иванов! А почему он… не пришел домой?! Засранец! Мы сходили с ума! Мы… Господи, как страшно! Как непоправимо!.. Прощайте, капитан.
Он оторвался от стены, качнулся и на нетвердых ногах медленно побрел по коридору. Артамошин смотрел ему вслед и силился понять, почему он не верит в скорбь старика. Что в поведении Власова его так насторожило?
Ах, как не хватает рядом Егора! Он бы точно углядел подвох, если тот имелся. Ладно, в любом случае он должен опросить соседей, чтобы алиби Власова хоть кто-то подтвердил.
Но сначала надо позвонить Егору.
– Прости, Стас, я подъезжаю к нужному дому. Вижу машину с мигалками. Значит, местные уже на месте, но почему-то не шифруются. Возможно, уже приняли Шнырова… Ты поезжай на адрес Власова, опроси соседей. Еще раз позвони участковому в дачный поселок. Может, там что-то всплыло. Все, на связи…
Участковому в дачный поселок…
Артамошин в досаде покусал нижнюю губу. Он с ним сразу не нашел общего языка. Неповоротливый, меланхоличный. То ли слушает тебя, то ли спит с открытыми глазами. Вот девушка его – молодец. Как же ее…
Валя. Кажется, Валя. Она не так давно звонила и что-то говорила. Вот умри, из памяти выпало!
Стас поискал в телефонной книге ее номер. Валя с почты дачного поселка. Ага, так он ее записал.
– Здравствуйте, Валя. Капитан Артамошин, – представился он самым милым своим голосом. – Помните меня?
– Да. Что вы хотели? – холодно поздоровалась девушка.
– Хотел бы узнать, нет ничего нового для меня?
– Что вас интересует? – поинтересовалась она прежним ледяным голосом.
– Вы мне звонили на днях. Я был дико занят, простите. Вы что-то пытались мне рассказать, а я отмахнулся. Так получилось. Простите меня, Валя, – покаялся Артамошин. – У нас еще одна жертва. Она была девушкой Игната Власова.
– Генеральского сына? – ахнула Валя и затараторила: – То есть я знаю, что он не генеральский. Старик Власов полковником демобилизовался. Просто все в поселке их зовут так. Генеральский дом. Генеральская жена. Генеральский сын.
– Я понял, – произнес Артамошин, дав ей выговориться. – Ничего нового для меня нет?
– Ну, не знаю, важно это или нет… – она делано вздохнула. – Мой парень – Илья Горяев. Он участковым работает.
– Я помню, – все же был вынужден перебить ее Артамошин.
Терпение у него было не железным.
– Так вот он звонил Власову по поводу пропажи магнитофона из дома. Предлагал написать заявление.
– А что Власов? – заинтересовался Стас.
– А Власов отказался. Илья поначалу удивился, а потом понял причину.
– И какова она?
– Так Власов сам от магнитофона избавился. Не нужен стал, он его и выбросил, – невнятным голосом пояснила Валя, принявшись что-то жевать.
– В каком смысле – выбросил? Куда? Когда? – разволновался Артамошин. – Как об этом стало известно?
– Его Колька Вонючка срисовал. То есть Николай Воникин, – поправилась Валентина с легким смешком. – Это местный бомж, его все тут так зовут. Он по посадкам гулял, собирал за отдыхающими пивные банки, бутылки. Утомился и прилег в кусты подремать. Понимаете, для него любой куст дом и…
– Валя, что было дальше? – перебил ее капитан Артамошин.
– А что было дальше? Подъехал Власов, достал из машины пакет с чем-то и забросил его в Змеиный овраг. Змеиным он зовется потому, что там змеи клубками селятся. У них там что-то вроде питомника и…
– Валя! – прикрикнул Артамошин.
– Ой, опять я отвлеклась. Извините, если что. – Она зашуршала чем-то, от чего-то откусила и снова с набитым ртом заговорила: – Просто Власов туда пакет забросил, зная, что туда никто не сунется, я вот к чему веду. А пакет за куст зацепился и на краю повис. Коля его забрал, а в пакете магнитофон. Только он сломанным оказался. Там кассета намертво застряла. Пленку намотало и все такое. Но Коля все равно его на рынок снес и продал одной даме. У нее зять собирает такое барахло. А когда мой Илья узнал, он магнитофон у нее забрал и…
– И где он сейчас? – в который раз перебил ее Артамошин.
– Илья? На службе, конечно.
– Магнитофон, Валя! Где сейчас магнитофон с застрявшей в нем кассетой? – заорал Стас, не выдержав.
– Ох… В шкафу в опорном пункте в пакете и стоит. А что такое?..
Сначала он поехал в тот самый дачный поселок. Оформил выемку вещественного доказательства по всем правилам. С Николая Воникина под протокол были взяты показания. Потом пулей вернулся в отдел и, поставив перед старшим экспертом старинный магнитофон, проговорил:
