Моя б воля, стер бы с глаз и из памяти отпечатавшуюся там картинку увиденного железной мочалкой вместе с кровью или вывел серной кислотой. Да и что я там успел разглядеть за одну-две секунды? Интуитивно отвел взгляд сразу же, как только мозг обработал полученное визуальное изображение, выдав мне отчет с четким разъяснением, что оно на хрен значило вообще и кто на нем находится. Отца я узнал сразу. Девушку — нет, тем более со спины. Успел только расслышать ее неподдельный стон (бля, даже меня им штырнуло, будто тончайшей, смоченной в опиуме иглой прямо в головку члена), пока мой папенька вылизывал ей сосок и крепко придерживал за попку и темные космы волос под затылком. Была бы это картинка из какой-нибудь порнушки и без участия Стрельникова-старшего, по любому бы завелся.
Слава богу, хоть оба были еще в халатах, если не считать частично обнаженной груди восхитительно ладной шатенки, на которую бы у меня точно встал, не держи ее в тот момент мой отец в своих загребущих лапищах. А когда он на меня зарыпел, тем самым снова притянув к себе мое "немного" рассеянное внимание, даже мне стало как-то не по себе. Никогда я еще не видел, чтобы Глеб Стрельников с ТАКОЙ собственнической ревностью прижимал к своей богатырской груди кого бы то ни было или заслонял своей "каменной" спиной.
Мне бы заткнуться и поскорее отсюда слинять, а не раскрывать рта еще больше, выплескивая нежданно проснувшиеся детские обиды на его голову. С таким же успехом можно было бы полезть в речку к голодным крокодилам, раз уж мне так не хватает острых ощущений с прочими видами нетрадиционного экстрима.
— Ты ведь теперь, надеюсь, понимаешь, во что тебе выльются все твои сегодняшние выходки? — его огрубевший голос все еще звучал сорванным до хрипоты звериным рыком, но уже ощутимо собранным и через силу сдержанным. А услышать, как он матерится — это вообще что-то из раздела запредельно невероятного. Я бы запросто поддался его пугающему воздействию и рванул обратно на выход и без ключей, если бы не мое гребаное упрямство совершенно неуправляемого и не менее заносчивого гордеца.
— Пап, ну я же сказал, что не специально. Ключи от Форда, между прочим. Без них ни в машину не попадешь, ни уедешь отсюда. И вообще, я что виноват, что вы используете столовую не по ее прямому назначению. Если бы какая-то из моих… (хотел ведь ляпнуть сучек) подружек уселась своей голой задницей на мой обеденный стол, меня бы лично инфаркт хватил. А потом кто-то еще сетует на времена и нравы поколений.
— А ты бы не мог искать свои ключи с закрытым ртом?
Ну не мог я, не мог. Когда нервничаю и интуитивно защищаюсь от заслуженных моей задницей ударов, использую старый как мир прием — "нападаю" первым. Не буквально, конечно, только словесно, но язык у меня в такие моменты развязывается будь-будь. Проще кляпом заткнуть. И сам бы рад сбежать отсюда не оборачиваясь, но это ведь правда. Как же я без ключей-то?
Хотел бы я под буквально высверливающим взглядом отца провалиться сквозь пол и не поднимать собственных на него глаз, но как это можно сделать, когда тебя ТАК прессует нереально недетским любопытством. Можно подумать я раньше не видел дорогостоящих шлюх. Ну да, не у всех такие аппетитные фигурки и, скорей всего, натуральная грива золотисто-каштановых (явно не крашеных) волос, но все равно это самая обыкновенная красивая (согласен, ОЧЕНЬ красивая) кукла. К тому же отец терпеть не может шлюшек с силиконовыми имплантатами. Поэтому могу дать руку на отсечение, грудь у нее своя, и я бы не прочь увидеть ее еще разочек.
Вот только таинственная незнакомка оказалась на редкость большой скромницей. Что в первый раз прятала личико у отца на плече, что сейчас старательно отворачивалась от меня, показывая одну только спину и чуть всклоченные рукой страстного любовника роскошные космы. Еще и как-то вся заметно сжалась, ссутулившись в защитной позе, будто хотела закутаться в свой банный халат буквально с головой. Жаль, что под припечатывающим взглядом отца и фокусировка цепкого взгляда сбивалась, и дотошную внимательность подрезало процентов на пятьдесят (а это очень много). Так что особо долго налюбоваться данной красоткой не получилось. Тем более, когда постоянно отвлекаешься на поиски ключей.
Но не почувствовать что-то потягивающе ноющее в зоне слегка растревоженной памяти с неразборчивыми нотками то ли дежавю, то ли не пойми еще чего, у меня, конечно же, не вышло. И заныло, и закопошилось неуемно изголодавшимся червячком, и даже чуть было не навело на безумную идею подойти к этой совершенно не сочетающейся с друг другом парочке впритык и выкинуть какой-нибудь идиотский фортель в своем излюбленном репертуаре…
Если бы не отец, вернее, его окончательно подпорченное мною настроение, может быть я бы так и сделал.
— Бинго, — я поднял руку вверх над головой в победном жесте, демонстрируя терпеливым зрителям свою долгожданную находку. — Все в порядке. Выпали на диван. Еще раз приношу свои дичайшие извинения за то, что подпортил вам такое жаркое начало первого завтрака. Но, клянусь отменным здоровьем моего любимого папеньки это было не со зла и ненамеренно. Обещаю когда-нибудь загладить свою вину чем только не попросите.
— Может уже заткнешься и пойдешь МОЛЧА на выход? И, желательно, уже безвозвратно. Больше ничего не выронил? Проверь на всякий случай. — естественно, отцу незачем было со мной цацкаться и выказывать свое совершенно неуместное к моей выходке снисхождение. Хорошо, что хоть не послал более доходчивым приемом и с физическим ускорением.
— Остальное не так важно, как ключи. Но за родительскую чуткость и внимание премного благодарствую. Буду вспоминать о ней всю дорогу до Куршавеля. Пап, ну не бери в голову. С кем не бывает.
— Пошел вон отсюда, — а вот это действительно было очень обидно. И лучше бы он рявкнул на меня в этот момент, а не произнес едва не через стиснутые зубы презрительным "плевком".
— Ладно, умолкаю. Счастливо оставаться. Наверстаете еще. У вас весь день впереди. — да, оплошал я уже окончательно, так и не сумев сдержать в собственном голосе металлических ноток детской обидки.
Так что в этот раз я пошел на выход не оборачиваясь. Уж если кто и мог всего парочкой слов выбить из-под твоих ног твердую почву, то только мой родной отец. Таких профессионалов-тяжеловесов лучше обходить десятой дорогой, а не кидаться грудью на амбразуру пока не самоубьешься насмерть лишь по собственной на то инициативе.
— Алина, ты как? Все нормально?.. — я не дошел до лифта всего каких-то пять гребаных шагов, уже перешагнув "порог" мини-прихожей и забуксовав буквально через секунду после долетевшего до моего слуха голоса отца. Причем вначале меня резануло его смягченными и… искренне заботливыми нотками, будто он обращался не к самой обычной шлюхе, а к любимому и незаслуженно обиженному чаду. А потом уже мой мозг выделил из всего этого само имя.
Алина?..
Кажется, я даже не сразу понял, чем именно меня привлекло в его звучании. Такое ощущение, будто мой собственный рассудок пытался заблокировать все мои способности по критическому мышлению, саму память и наработанные почти за тридцать лет интеллектуальные навыки человека разумного.
