Однако к концу ужина меня стало одолевать беспокойство. И чем дальше я сидела, тем тревожнее становилось. Пребывание в этом мире научило меня прислушиваться к предчувствиям. Прикрыв глаза, я принялась прощупывать окружающее пространство, как научил жрец. Не мудрствуя, решила кинуть общее поисковое заклятие. Оно хоть и отнимало некоторые силы, но обнаруживало неприятность наверняка. «Всевидящее око» раскинулось в радиусе полусотни метров, и я внутренним зрением увидела серые, слегка размытые контуры окружающих предметов, приглушенные цветные пятна людей и животных, находившихся за пределами трактира. Голова с непривычки закружилась, мир качнулся. Но тут же картинка выровнялась, и уже детально можно было разглядеть все, что попало в пределы поискового круга.
Больше всего притягивала взгляд яркая аура Морвида, подсвеченная рыжим нестерпимо ярким сиянием. На него откуда-то сверху падал широкий столб оранжевого пламени, обрываясь над головой. От него отделился тонкий жгутик и соединялся со жрецом. Так вот как выглядит сила, что дают нам боги?! Захватывающее зрелище! Еще поняла, что мои действия не остались незамеченными, теперь и жрец начал мажить. Наверное, тоже что-то почувствовал.
А беспокойство все нарастало, превращаясь в свербящее чувство тревоги.
Я оторвалась от созерцания Морвида и перевела взгляд. Серебристо-зеленоватые пятна квартеронов, желтовато-белое – Бриана, розоватые – крестьян, подавальщицы; сине-розовые с неожиданными переливами рыже-желтого – хозяина трактира… Дальше, дальше… Сине-желтые абрисы коней… Серый забор, строение… Ой! Куры в курятнике… Еще домашняя живность. На самом краю круга вспыхивают черно-бордовые размытые фигуры. Они движутся довольно быстро, можно сказать, даже чересчур быстро, при приближении выцветая и сливаясь с окружающим серым фоном.
Когда они практически подобрались к забору, я потеряла их, а чувство тревоги переросло в набат.
– Там во дворе бордовые тени! Но они выцвели приближаясь! – выпалила я, обратившись к жрецу.
– Под стол! – тут же скомандовал тот и опрокинул его на бок. Зазвенела падающая посуда.
Лиас рухнул под защиту. Бриан и Лорил, сидевшие напротив, рыбками перемахнули через столешницу. Жрец, согнувшись, тянул посох к себе. Я же, замешкавшись, успела увидеть, как входная дверь разлетелась в крупные щепы, которые мгновения спустя врезались в стол, пробивая его. С нашей стороны высунулись острые обломки.
Ничего себе! Юные Чингачгуки! Метатели! Да нас чуть не продырявило насквозь!!!
Я потерла локоть, ушибленный при неловком падении, и рискнула выглянуть. В дверях в пелене стелющегося по полу тумана стояли три фигуры в черных балахонах с надвинутыми на лица капюшонами. Один из них сжимал в руке посох. В трактир пожаловали черные клирики – последователи учения Сейворуса.
Лорил дернул меня обратно, а через секунду там, где красовалась моя голова, просвистела еще одна деревяшка и вонзилась в противоположную стену.
В зале началась паника. Хозяин, на ходу перекинувшись в серого с рыжими подпалинами волка, скуля и путаясь в одежде, кинулся под защиту стойки. Подавальщица запустила в сторону фигур поднос с горячим супом и проворно сиганула к хозяину, аж юбки воздух хлестнули. Крестьяне, с воем прикрывая головы руками, попадали на пол.
Мы, скорчившись под прикрытием, готовились к бою. Близнецы откуда-то вытащили длинные кинжалы, Бриан – короткий и широкий клинок наподобие кошкодера. Навершие посоха Морвида запылало ярко-рыжим, и раскаленный воздух потек над ним. А я, распахнув канал насколько смогла, зачерпнула силы и, протараторив слова заклятия, приготовилась в любую секунду ударить вошедших молнией Лемираен.
Воздух затрещал от сдерживаемой мощи сил трех богов. По залу заплясали искры, свечи в люстре вспыхнули ярким пламенем и, мгновенно прогорая, оплыли. Слышался треск разрядов; меж бутылками, стоящими на полках за стойкой, заскакали крохотные голубые молнии.
На мгновение все замерло. Обе стороны медлили, не решаясь начать первыми.
– Может, поговорим как нормальные люди? – нарушая гнетущую тишину, предложил Бриан. Барон в неудобной позе скорчился рядом с готовым к атаке жрецом. – А то разворотим здесь все, камня на камне не оставив. И сами под этими камнями поляжем.
– Назови себя, поборник светлой стервы! – язвительно бросил главарь с посохом. – Может, ты от страха голову потерял, а нас только пугаешь?!
Его спутники противно загоготали.
– Имя Морвид тебе что-нибудь говорит?! – подал голос жрец.
– Это ты, что ли, Рыбоглазый? – уточнил тот же тип в балахоне.
– Я!
– Давно не виделись! А я Эрраил, Нашедший Тьму
[40]
. Помнишь меня?
– Как же, как же! Старый засранец! Мне ли тебя не помнить! Это ты ж тогда половину хутора снес, пока я тебя не остановил.
– Я шороху наводил и людишкам мозги вправлял, когда ты приперся и идиотскими заклятиями твоего бога-подкаблучника меня от дел оторвал! Ну, здравствуй, старый пень!
– И тебе не кашлять, рухлядь червивая!
С такими «ласковыми» словами жрец безбоязненно поднялся из укрытия. Барон поморщился и встал рядом со жрецом. Квартероны же, как услышали имя черного клирика, скривились. Вытащив из-за воротов курток талисманы в виде листочков из зеленоватого камня, потерли их, после чего с угрюмым видом показались из-за стола. Увидев, что навершие посоха у Морвида все так же горит, а Бриан не опустил меча, я решила перекинуть силу уже готовой сорваться молнии в защитное заклятие «обряда границ», затем поднялась на ноги.
Картина в зале словно с плохого боевика списана: четверо хороших парней против троих плохих. Положительные одеты веселенько, но их лица суровы, а отрицательные персонажи в черном и пакостно ухмыляются. Все бы ничего, но в любой момент могла начаться нешуточная драка.
– Стол и две лавки! – рявкнул главный черный клирик. – Живее!
Я от неожиданности вздрогнула, а пара крестьян, что лежали у стены, поднялись и на подкашивающихся ногах отправились выдвигать один из столов на середину, потом подтолкнули к нему лавки и тут же улеглись обратно на пол, прикрыв голову руками.
– Ты бы Туманных Псов из-под ног убрал, – с некоторой ленцой в голосе произнес Морвид.
– Тогда палочку свою положи, – сделал контрпредложение Эрраил.
После этих слов туман, обвивающий ноги черных клириков, сгустился в ужасающую полупрозрачную псину. В зале мгновенно запахло гнилью и разложением.
– Хорошо, – согласился жрец и, кинув на меня пристальный взгляд, опустил посох с потускневшим навершием.
