Если пофантазировать, то почему бы Евросоюзу не сказать: коллеги, давайте вы отложите свои принципиальные разборки лет на пятнадцать, а пока создадим свободную экономическую зону. Мы, Евросоюз, ее профинансируем, а вы — Россия и Украина — примете два зеркальных закона и заключите между собой договор. Есть ненулевой шанс, что и Путин, и Зеленский могли бы обдумать такое предложение и согласиться.
У меня всё уже написано — и модельный закон, и совместный договор. Если дело пойдет, надо будет просто освежить детали. А чтобы националисты и радикалы с обеих сторон не попытались сорвать процесс, нужно всю эту ситуацию решать под международные гарантии. И тогда никто никого не обведет вокруг пальца. Создать оргкомитет, банковскую структуру, схему прохождения счетов. Так потихоньку и поедет застрявшая в тупике телега…
Эх, был бы жив Жак Ширак, я бы ему эту идею подарил.
Как я федерацию обустраивал
Такая уж моя судьба, что все шишки сыплются на меня: дескать, сначала СССР развалил, потом Россию — со своими договорами о разграничении; старую Конституцию из танков расстрелял, а потом, видимо, все эти танки в Чечню ввел… В общем, если по части экономической «во всем виноват Чубайс
», то за все остальное, видимо, винить надо Шахрая, включая взятие Казани и беременность императрицы Анны Иоанновны.
А по факту всё ровно наоборот: СНГ на месте СССР создал, Конституцию написал, «парад суверенитетов» в России остановил (в том числе теми самыми договорами), для Чечни политические решения нашел и даже итоги приватизации подвел — только вот какие-то умники в последний момент отсоветовали постановление по этой теме в Госдуме принимать, а так бы были лишние деньги в бюджете от того, что олигархи поделились бы с народом своей «прибылью, принесенной ветром».
Думаю, что одна из причин во всем виноватить Шахрая — это то, что я часто был против тех решений, за которые многие, включая моих соратников, держались обеими руками. Вроде бы как так: мы вместе в президентской команде, а ты вдруг против, да еще и вслух критикуешь? Где же твоя корпоративная этика?
А я себя членом чиновничьей корпорации никогда не считал. Раз я государственный служащий, значит, служу государству. И если решения несут риски государству — его целостности, его будущему, его стабильности, то я не могу соглашаться и молчать только потому, что коллеги или старшие начальники уже всё решили, а потому «принятое решение не обсуждается».
Нет! Обсуждается!
Как Уральская республика помогла сохранить Свердловскую область и устроить федерацию по территориальному принципу
Так вышло, что в 1992 году я был, пожалуй, чуть ли не единственным, кто выступил против Федеративного договора
[51]. Причем в буквальном смысле слова — с трибуны.
Напомню, что идея заключения Федеративного договора возникла еще в период подготовки договора о Союзе Суверенных Государств для того, чтобы сдержать рост сепаратистских настроений российских автономий. Я уже не раз писал, что руководство СССР во главе с Горбачёвым пообещало автономным республикам, что они будут переучреждать новый Союз, подписывать новый Союзный договор наравне с республиками СССР. Это грозило фактическим распадом России.
В ходе Ново-Огаревского процесса российскому руководству удалось добиться решения, что республики в составе РСФСР будут подписывать Союзный договор в рамках единой российской делегации. Но ценой этой уступки стало согласие с требованием автономий принять Федеративный договор как подобие нового Союзного договора внутри России. По логике, эта договоренность должна была утратить актуальность после распада СССР. Но сепаратистские тенденции внутри России уже набрали огромную инерцию, а поэтому субъекты федерации стали снова требовать заключить Федеративный договор, на этот раз — чтобы переучредить на своих условиях не СССР, а Россию.
Я считаю выступление против Федеративного договора одной из лучших моих речей на пленарных заседаниях в Совете национальностей. Там я поставил вопрос, что называется, ребром: «Нет Союзного договора, он прекратил действие в 1936 году. Почему надо сейчас подписывать Федеративный договор, причем по отдельности с группами субъектов?»
И когда проект с Федеративным договором все-таки реализовали, то единогласно не получилось. Татарстан этот документ не подписал, Чечня не подписала, а Башкортостан подписал отдельным протоколом, с огромными оговорками. И в итоге получилось, что Федеративный договор не помог удержать единство России, а, наоборот, создал кучу проблем и внутренних противоречий, которые мы потом долго-долго расхлебывали. Федеративный договор настроил одни субъекты федерации против других, обидел края и области, заставил их объединиться против республик и автономий. Вместо укрепления единства — эскалация внутреннего напряжения. И все эти проблемы проявили себя в 1993 году, во время работы Конституционного совещания.
Обсуждался проект Конституции, который подготовили мы с Сергеем Сергеевичем Алексеевым. Работа Конституционного совещания проходила по нескольким группам, или, как мы их называли, палатам. Я вместе с Виктором Николаевичем Степановым
и Анатолием Степановичем Тяжловым
отвечал за «палату регионов» — группу, куда входили представители органов государственной власти республик в составе Российской Федерации, краев, областей, автономной области, автономных округов, городов Москвы и Санкт-Петербурга
[52]. И вот у нас ежедневно происходили самые бурные дискуссии по проблемам суверенитета, автономии, по статусу автономных образований внутри краев и областей. В общем, искрило постоянно. Да так, что почти горело. Собирались бесконечно всевозможные рабочие группы и с ночи до утра заседали. Обсуждалась важнейшая тема — знаменитая статья, получившая номер 5 в Конституции Российской Федерации 1993 года, где всё написано про федеративное устройство и статусы республик, краев, областей и прочих, как нынче мы говорим, субъектов Российской Федерации.
Представители автономий к микрофону выходили один за другим. Понятно, что они как-то скоординировали свои действия. Требовали повышения статуса, расширения прав и полномочий.
Как ни странно, особенно активно вели себя представители обычно спокойных субъектов — Северной Осетии, Хакасии, Карелии. А крупняк вроде Татарстана и Башкортостана все больше тихо сидел и наблюдал. Иногда, конечно, их представители тоже выступали, но чинно так, с оглядкой. А вот остальные административные единицы, выделенные на основе национально-территориального принципа, так те просто рубашки на себе рвали в клочья, утверждая, что надо записать в Конституцию право нации на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельных государств. Это, по их мнению, и был суверенитет, который в нашем родном государстве в главном документе, по которому будет жить страна, должен быть записан.
