Лев Львович отправился читать лекции об отце. И это еще одна страница его жизни, исполненная острого драматизма. Напомним: в молодости он безоглядно, со всей страстностью своей натуры принял учение Льва Толстого, затем претерпел глубокий духовный кризис и тяжело заболел, а выздоровев, стал выступать против отца, в том числе публично. Однако уже после смерти Льва Николаевича Толстого сын Лев намеревался нести его слово в мир. Перед отъездом из России Лев-младший собирал необходимый материал для лекций. Кажется, что в стремительно меняющейся жизни сын Толстого спасался – не только в материальном, но в духовном плане – его именем и его трудами. Хотя все было сложнее: напряженность диалога Льва Львовича с отцом не ослабевала.
Татьяна Львовна нашла свое объяснение происходящему:
«Лева меня часто глубоко возмущает, и все сердце переворачивается иногда от его слов. Но мне помогает то, что я его считаю совершенно невменяемым.
Очень любопытно его отношение к отцу: болезненная зависть, бесплодная, смешное тужение для того, чтобы если не превзойти, то сравняться с ним в слове, и как результат этого бесплодного усилия – ненависть к его памяти.
Это нелепо, но это так»
[931].
Эти строки – плод многолетних размышлений Татьяны Львовны об одной из сторон многосложной семейной драмы Толстых.
2 ноября 1916 года, чуть раньше Льва Львовича, в США уехал Илья Львович, и в Сан-Франциско произошла встреча двух братьев. О том времени Лев Львович написал: «Брат Илья читал в Сан-Франциско лекции об отце, выступая как номер в театре-„водевиле“. Было странно видеть его на эстраде с картинками волшебного фонаря
[932], изображавшими нашу семью и виды Ясной Поляны. Его выход был сейчас же после или до акробатов, шутников и шансонетных певцов и певиц. Но ему хорошо платили, а это было для него в то время главное. Ему во что бы то ни стало нужно было в те дни вернуться в Россию и вывезти оттуда свою будущую вторую жену Надежду Клементьевну
[933]. Вся цель его жизни была в этом»
[934].
В мае 1917 года Илья Толстой вернулся в Россию, но осенью уже покинул родину навсегда. Лев Львович в июне 1918 года, уже после разрыва с Madeleine, приехал, завершив кругосветное путешествие, в Петроград, а осенью тоже навсегда оставил Россию.
Из братьев продолжил участие в войне только Михаил, в 1916 году он стал ординарцем командующего Кавказской туземной конной дивизией князя Д. П. Багратиона
[935] и принял участие в знаменитом Брусиловском прорыве
[936].
17 декабря 1916 года в Петрограде произошло важное событие – убийство Григория Распутина. Татьяна Львовна Сухотина по этому поводу написала в дневнике:
«Вчера прочла в газетах поразительное известие: Распутина застрелили. Подробности не рассказываю, т. к. прилагаю вырезку из „Русского слова“.
Давно уже многие говорили о необходимости „устранить“ эту темную силу, и вот нашлись новые декабристы, которые пожертвовали собой для того, что они считают пользой для Родины.
Мне это грустно, и я думаю о том, что совершенное преступление никакой пользы не принесет нашему несчастному отечеству, а ляжет на совести свершивших это дело кровавым, несмываемым пятном.
„Застрелили собаку“. Но разве от этого наш правитель станет мудрее и выучится выбирать своих советчиков?
Разве истеричные, развратные женщины станут разумными и целомудренными?
Разве банкиры и министры с подмоченными репутациями станут честнее и разве они не найдут других лиц, которых можно будет подкупать для своей реабилитации?
Я думаю, что исчезновение Распутина ничего этого не изменит. А что этот случай может быть той искрой, от которой взорвется давно накипевшее народное недовольство, – не только возможно, но и вероятно.
Как бы Мишу
[937] волновало это событие. Он особенно интересовался Распутиным, в его записках многое о нем рассказано со слов людей, хорошо знавших его, и о нем.
Начинают говорить о мире. Не верится в то, что эти бедствия кончатся. В тылу настроение отвратительное: грабеж, жажда наживы, раздражение»
[938].
Писавшая эти строки Татьяна Львовна не знала, что убийство Григория Распутина имеет к ней самое непосредственное отношение: одним из «новых декабристов» был ее пасынок – Сергей Сухотин
[939].
С. М. Сухотин находился в то время в Петрограде, где проходил лечение после тяжелого ранения. В ночь с 16 на 17 декабря 1916 года во дворце Юсуповых на Мойке
[940] он – вместе с Ф. Ф. Юсуповым и В. М. Пуришкевичем – принял участие в убийстве известного всей России «старца».
Удивительно тесно были связаны события и люди того времени. В этом легко убедиться, сделав небольшой экскурс в историю начиная с 1900-х годов и заканчивая 1950-м. В начале 1900-х годов Сергей Сухотин бывал в гостях в Ясной Поляне и дружески относился к Саше Толстой, там же в 1909 году он повстречался со своей будущей женой – известной двенадцатилетней пианисткой Ириной Горяиновой (Энери)
[941]. В конце 1908 года, еще до приезда в Ясную Поляну, она уже играла в Царском Селе императрице Александре Федоровне и великим княжнам.
