— Вы заплатили, — согласился охотник, — но это мало. Нам всегда, знаешь ли, не хватает еды. И развлечений. — Он притянул меня почти вплотную к себе, заставляя передергиваться от отвращения. — Зевсу понравится такой подарок. Ты же хочешь порадовать Зевса?
—Я пошлю вашему правителю еще еды, — предложил полукровка.
Притиснутая к телу незнакомого мужчины, я размышляла, пора ли дотянуться до ножа. Он висел у меня на поясе, но любая попытка выхватить его не осталась бы незамеченной, а в глубине души еще теплилась надежда, что все удастся решить мирными переговорами. Я поклялась себе, что не буду больше совершать убийств. Моим прошлым поступкам не было прощения, и то, что я задвинула их в дальний уголок памяти до лучших времен — ничего не меняло. Можно сколько угодно прятать голову в песок, но от призраков прошлого не избавиться, когда на пути встречается кто-то, так напоминающий их.
— Ты обязательно пошлешь еще, правитель, — хохотнул охотник, — но эту девчонку я заберу с собой. Что она вообще у тебя тут забыла?
— Она — моя гостья, — глаза у Биру потемнели, и я не могла понять: от ярости или от страха.
— Была твоя, стала наша! Ты же не хочешь, чтобы мы все нагрянули к тебе в гости? Не хочешь, а?
Охотник сделал шаг назад, уволакивая меня следом. Я поняла, что все пропало, и дернулась. Одновременно с этим Биру сдернул с плеча арбалет, уверенным движением зарядил болт и направил оружие на нас.
— Эй, не дури! — прежде чем я успела опомниться, мужчина одной рукой обхватил меня поперек туловища, лишая возможности двигаться, а другой — приставил к моему виску что-то холодное.
Я не сомневалась, что это пистолет. Теперь все зависело от Биру, точнее, от его решения. Руки полукровки не дрожали, но он почему-то медлил.
— Мы уходим. Вдвоем, — вкрадчиво произнес охотник, — ты остаешься, правитель. Не вздумай делать глупостей. Чуть дальше, на дороге, осталась моя группа. Я просто отошел отлить. Если станешь шуметь, я позову подмогу. Усек?
Биру молчал. На его лбу, несмотря на морозный день, выступили капельки пота. Я видела, как он перехватил пальцами рукоять арбалета.
— Стреляй! — зашептала я одними губами, умоляя его о спасении. — Стреляй! Пожалуйста! Стреляй!
Я знала, что если бы на месте Биру стоял Кай, он бы выстрелил не раздумывая. Он ни на секунду не позволил бы мне оказаться в опасности. Но Кай ждал меня вон за теми домами, видневшимися вдалеке, он готовил побег по моей просьбе. Я могла бы уже ехать к спасительному кораблю, если бы не полукровка, затеявший новые игры! А теперь моя жизнь целиком и полностью зависела от Биру, который, похоже, никак не мог решиться спустить тетиву!
— Стреляй! — завопила я, упираясь ногами в землю, но мужчина оказался сильнее и с легкостью преодолевал любое мое сопротивление.
Я поняла, как же мне повезло, что на базе олимпийцев пришлось столкнуться с женщинами. Этого охотника я бы не поборола даже в припадке адреналинового взрыва.
— Стреляй! Биру! Ну!
Мы уже достигли кромки леса. Охотник ловко шагнул за стволы, прикрываясь теперь и ими в качестве дополнительной защиты. Я успела увидеть, как Биру медленно опустил арбалет. Олимпиец тоже это заметил. Он сразу же расслабился, перестал мной прикрываться. Обхватил обеими руками, потащил, почти приподнимая над землей, так что я могла лишь дрыгать ногами.
Вопить я больше не видела смысла. Если слова охотника правдивы, и его ждет группа, то лучше не привлекать их внимания. Пока еще не все потеряно, у меня есть шанс. Поэтому я только сосредоточенно сопела, извиваясь змеей и пытаясь вырваться из хватки.
— Эй! — раздалось за спиной.
Охотник развернулся вместе со мной… и мы оба рухнули на спину. Я почувствовала, что меня больше никто не держит, перекатилась на бок, вскочила на четвереньки, как раз чтобы разглядеть болт, торчавший прямо из глазницы моего похитителя. Я подняла голову и перевела ошарашенный взгляд на Биру. Не обращая на меня внимания, полукровка выронил арбалет на землю, подошел к убитому, тяжело рухнул на колени рядом с ним и присел на пятки в позе скорби.
На всякий случай я отползла подальше, чтобы успокоиться и перевести дыхание. Рука правителя не дрогнула. Он стрелял в движущуюся цель, ведь охотник обернулся, да еще и меня за собой тянул. При этом я находилась в опасной близости от него, но болт угодил точно и аккуратно в мозг жертвы. Смерть получилась быстрой и бесшумной.
Но если Биру так умеет стрелять, почему столько времени медлил? На какой-то миг мне подумалось, что он боится задеть и меня случайно. Как же я ошибалась! Там, на открытой местности, охотник вообще был перед полукровкой, как на ладони. Наоборот, полукровка дотянул ситуацию до трудного и неудобного момента и словно решился в последний момент, понимая, что это — последний шанс.
Немного придя в себя, я пригляделась к Биру и увидела, что в его глазах стоят слезы. Он сидел над трупом поверженного врага, низко склонив голову, и, кажется, я понимала, что с ним происходит.
— Ты сделал все правильно, — заговорила я, желая достучаться до него и вырвать из прострации. — Его нужно было убить.
— Не надо, — он поднял руку, будто собирался заткнуть мне рот.
— Я понимаю, что ты чувствуешь, — вздохнула я, — если это первый человек, которого ты убил…
— Не первый.
Он злится на меня? Я поморгала, не веря глазам. За что? За то, что пришлось убить ради моего спасения?
— Биру… — позвала я, испытывая некоторую долю вины и сочувствия, — охотник наверняка наблюдал за нами перед тем, как появиться. Он мог видеть, как ты показывал импульсатор. Его в любом случае пришлось бы убить, иначе безопасность твоего поселения оказалась бы под угрозой. Ты все сделал правильно.
— Убивать. Людей. Неправильно, — процедил Биру буквально по слогам, по-прежнему избегая встречаться со мной взглядом.
Почему-то я не сомневалась, что речь сейчас идет именно о моей расе, а не об убийствах кого бы то ни было.
— А отдавать протурбийцев им на растерзание — правильно? — недоверчиво поинтересовалась я.
— Ты не понимаешь, — фыркнул он, — ты — человек, родилась такой и даже не ценишь этого. Протурбийцы все одинаковы. Люди — уникальны.
Кажется, я начала понимать причину, по которой Биру терпел многочисленные нападки и унижения со стороны олимпийцев. До чего же Каисса повлияла на него, что он считал людей чуть ли не божествами, а свой народ — убогими! По обрывкам рассказов и случайных фраз я помнила, что в вопросах воспитания сына Каисса не стремилась принять культуру мужа, а скорее насаждала свою, и теперь в Биру боролись две стороны — отца и матери, и одна из них то и дело перевешивала другую.
— Кай больше протурбиец, чем ты… — покачала я головой, не зная, то ли с отвращением отвернуться от правителя, то ли пожалеть его.
Все-таки решила, что стоит пожалеть. Если Биру переступил через себя и застрелил одного из тех, на кого втайне мечтал походить, то этот поступок потребовал от него недюжинной силы воли. А если вспомнить, что он сделал это, спасая меня…
