— Ничего. Мы что-нибудь придумаем, — произнес он неожиданно уверенным и спокойным голосом.
— Правда? — я все никак не могла решиться поднять на него глаза. Стояла, опустив взгляд на его руку, на пальцы, уверенно сжимающие мое предплечье. Такие сильные и надежные. Поддерживающие. Разрешающие мне быть слабой рядом с ним, в то время как весь мир требовал оставаться сильной.
— Конечно, — заверил Кай, не меняя тона, — каких бы глупостей ты ни натворила, должен же быть кто-то, кто станет бороться за тебя, несмотря ни на что.
Я невольно улыбнулась.
— Это мои слова. Это я говорила их тебе с момента, как мы рухнули сюда.
— Может, настало время, чтобы теперь я сказал их тебе?
Наконец, у меня появились силы выпрямиться и встретиться с ним взглядом.
— Значит, ты простил меня?
Уголки губ Кая дрогнули, он выпустил мой локоть и пожал плечом:
— Не каждый день девушки убивают своих мужей ради того, чтобы быть со мной.
— Но я не убила Биру, — вздохнула я и покачала головой, — не смогла. И перед тем как предать его, мне пришлось рассказать ему часть своего плана. Нужно было вызвать доверие.
Он кивнул.
— И что ты ему рассказала?
— Про карту, которую ты отдал мне. Про базы. Про то, что там хранится еда, которой мы могли бы накормить поселенцев. Я только умолчала про оружие…
— Значит, мы должны забрать и еду, и оружие, пока Биру не слил эту информацию Зевсу? — подхватил мою мысль Кай.
— И напасть на них, пока они этого не ожидают, — я вздернула подбородок, — если мои просьбы о перемирии на него подействовали.
— Сколько времени прошло с момента, как они забрали Биру?
— Сутки. Но он был ранен. Может, без сознания…
Кай нахмурился.
— Надо выезжать прямо сейчас.
— Я дам тебе свою охрану.
Еще несколько секунд я стояла очень близко от него — непозволительно близко для протурбийской правительницы, только что потерявшей своего мужа. Здесь, на этом балконе, создавалось мнимое ощущение уединения, а мне так хотелось побыть самой собой. Кай наверняка тоже почувствовал что-то, а может, прочел все по моему лицу. Он еще раз коснулся моего локтя, бережно, будто желая убедиться, что я еще рядом.
Безотрывно глядя ему в глаза, я положила свою ладонь поверх его. Тогда другой рукой он схватил мои пальцы и крепко стиснул. Нам по-прежнему не требовались слова, когда мы хотели что-то сказать друг другу.
Мгновение — и я отступила. Повернулась к дверям, распахнула их, оказавшись лицом к лицу с охранниками, и вышла в коридор.
— Готовьте отряд, чтобы сопровождать господина Кая, — бросила на ходу начальнику охраны, верной собакой поджидавшему у порога, — все его распоряжения выполнять, как мои собственные.
— Да, госпожа, — склонил тот голову.
Вихрем налетели советники. С прытью, удивительной для их лет, они преградили дорогу.
— Госпожа, до нас дошли слухи, что вы помиловали схура-который-несет-смерть! — с выражением крайнего ужаса на лице пролепетал Алхас.
В это время Кай в сопровождении протурбийцев как раз проходил мимо, и я заметила, как старика передернуло.
— Теперь он помогает нам, — пояснила, с недоумением наблюдая за такой реакцией.
— Но это невозможно! — возмутился Шассу. — Недопустимо!
— То же самое вы говорили про мое правление вместо Биру, — парировала я, — а теперь знаете что недопустимо? Стоять тут и тратить мое время вместо того, чтобы идти со мной в тронный зал и помогать решать обращения моих подданных.
Скорчив недовольные мины, советники притихли, послушно расступились, а затем последовали за мной. Спиной ощущая их недовольные взгляды, я понимала, что запугивание скоро перестанет действовать, и тогда придется изобретать новые способы уживаться с вредными стариками, но пока ничего не могла поделать с этой проблемой.
Вечером ко мне явился начальник охраны с докладом. Поездка прошла успешно, хранилище пополнили запасами еды, а склад — оружием. Я снова ощутила легкий укол в сердце, подумав о Биру. Олимпийцы до сих пор не сделали ответных шагов. Означало ли это, что полукровка умер от ран или пыток? Проклинал ли он меня в последний час?
Чтобы задушить чувство вины, я напомнила себе, ради чего все это сделала. Точнее, ради кого. Кай вернулся, а мне еще предстояло так много ему объяснить. Разговор на балконе вышел слишком коротким и скомканным, его явно было недостаточно.
Отдав приказания охране, я отправилась в комнаты, куда лично распорядилась поселить Кая. Он не пришел ко мне сам, значит, что-то остановило его. А я уже не хотела останавливаться.
Кай только что принял ванну — длинное полотенце плотно обхватывало его бедра, а на плечах еще блестели капельки воды. Он склонился над столом, на котором стояла включенная карта. Рельеф местности переливался голографическими всполохами. Похоже, это был трофей с охотничьей базы. Я остановилась на пороге, нервно теребя браслет «ай-ди» на запястье и старательно отводя взгляд, но в глаза уже бросились застарелые, почти зажившие ссадины на теле Кая. Только теперь до меня дошло, чего ему стоило добровольно сдаваться в плен, чтобы проникнуть на базы олимпийцев. По спине пробежал холодок. Кай поднял голову и выждал некоторое время, но его терпение иссякло быстрее: он заговорил первым:
— Может, закроешь дверь, белоснежка? Дует.
Я спохватилась, что так и топчусь на месте, а за спиной внимает каждому слову моя охрана, и захлопнула дверь перед их невозмутимыми лицами. Медленно повернулась обратно.
— Мне доложили, что все получилось.
Кай выпрямился. Показалось, что мой визит не очень его обрадовал.
— Так и есть.
Я сглотнула, набралась смелости и прошлась в середину комнаты. Кай оперся бедром о край стола и сложил руки на груди, наблюдая за моими передвижениями.
— Ты проделал такую большую работу, — я старалась говорить непринужденно, — даже не знаю, как тебя благодарить.
Он приподнял бровь.
— Просто скажи «спасибо».
Я развернулась так, что длинные полы одеяния обвились вокруг ног.
— Может, приказать, чтобы принесли ужин и накрыли здесь стол для нас?
— Лучше не надо. С недавних пор у меня нехорошие ассоциации с ужинами на двоих, — спокойно возразил он.
— Это не то, что ты подумал… — я вспыхнула от его намека на нашу «прощальную» ночь.
Кай вдруг отлепился от стола, в несколько шагов оказался рядом и схватил меня за плечи.
— Ты что, разучилась напрямую со мной разговаривать?
Он выглядел злым и вместе с тем каким-то подавленным. На фоне успешно проведенной вылазки это еще больше озадачивало меня.
