– Офицер, – раздалось с другой.
– Офицер Хаджар.
– Офицер!
Звучало из уст многих солдат, офицеров и даже старших офицеров. Они отдавали ему честь, а он удивлялся, что те в принципе знали, как его зовут.
Зачем он ходил по лагерю, который больше напоминал кладбище живых мертвецов. Пустые лица, мертвые глаза, не более того.
Может он надеялся, что сейчас, среди солдат, он обнаружит знакомое лицо. Поднимется несокрушимые гигант, протянет ему руку и скажет:
- “Славная битва была, помощник… Завтра чтобы был на тренировке!”
Но вместо этого лишь шум ветра в кронах деревьев. Грустный, полный печали шелест листьев.
– Офицер Хаджар, – отдал честь какой-то молодой солдат. – садитесь с нами.
У небольшого костра, на поваленных бревнах, жались друг к другу несколько десятков офицеров, солдат и даже командиров. Хаджар кивков головы поприветствовал Гэлиона. Тот прижимал ладонью повязку, укрывшую левый глаз.
После битвы каждый воин, вне зависимости от ранга, пытался отыскать плечо соратника. Так они могли поверить в то, что остались живы. Что окружающее не было их последним смертным сном.
Хаджар кивнул и сел рядом.
Он тоже к кому-то прижался.
На душе стало спокойней.
Вскоре кто-то, взяв старенькую лютню, запел. Вскоре к нему присоединились и остальные сидевшие у костра воины. Легкий мотив понесся над кострами и травой.
Я в славной битве смерть обрел
среди мечей, друзей и жара крови
и я бы памятник тебе возвел
да уж не знаю, забороли
врага ль мы в сече той.
На третий день каждый воин надевал доспехи. Кто-то стеная от боли, другие – скрипя зубами. Но каждый, кто мог стоять, пусть сам, пусть с чей-то поддержкой, каждый надел доспех.
Стройными рядами они встали вокруг огромным погребальных костров.
От двухмиллионной армии в живых осталось меньше трехсот тысяч.
я лягу под стеной
я лягу в землю
ты приходи порой
Рядом, среди воинов, стояла и генерал Лин. Она тяжело опиралась на деревянный костыль, а вместо её левой руки по ветру болтался рукав простых холщовых одежд. Она была бледной и даже постаревшей, но и она пришла отдать последнюю честь ушедшим в битве солдатам.
Рядом с Хаджаром стоял и Неро. Где-то неподалеку была и Сера.
Они вглядывались в огромные костры. Может, где-то там в глубине оранжевых всполохов, они найдут лицо их командира.
когда с утра я рук твоих касался
когда я в губы целовал
тебя любил я как впервые
и потерять все опасался
теперь уж не боюсь
Генерал, чье прекрасное лицо теперь пересекало несколько страшных шрамов, подняла копье. Она с силой ударила им о землю и вновь солдаты почувтсвовали как дрожит под их ногами земля.
Вновь они обнажили свое оружие и ударили им о щиты и доспехи.
теперь лежу я под стеной
лежу в земле
ко мне дорога поросла травой
и коршун друг теперь последний мне
Они все стучали и стучали, пытаясь заглушить треск костров. Они провожали своих собратьев, своих командиров, своих друзей в их последний путь. Провожали как воинов, проливших последнюю каплю крови на родной земле. Пролили, чтобы этого не пришлось делать другим.
Они провожали в путь героев. И им дарили свои воинственные кличи и стук оружия о броню.
я лишь одно не знаю, как сказать
как матери сказать
отцу как рассказать
они ведь ждут и смотрят вдаль
Да, будут новые битвы, будут новые смерти и вновь в ночное небо понесется пепел и дым погребных костров. Но еще сотни лет люди будут петь песни о Лунном Генерале и битве у Хребта Синего ветра.
О том, как два миллиона человек разбили пять миллионов дикарей.
О том, как они сражались с летающими тварями, о том, как подорвали форт.
О том, как сделали все, что было в их силах, чтобы сберечь родину.
Они продолжали стучать оружием, а генерал все так же била копьем о землю.
Уходили их друзья.
а я…
я под стеной.
люби меня
забудь меня
теперь я не с тобой
люби…
Глава 72
Уже третий месяц армия Лунного Генерала Лин стояла под стенами Весеннего. Зализывала раны, набирала новых рядовых и офицеров. Пару раз за экзамен даже был ответственным Хаджар. Увы, это плохо закончилось. Почему-то, когда экзамен принимал он, то желающих было больше всего среди женского пола.
– Все потому, что о нас с тобой многие знают, – сказал Неро, ставя на их плац очередную куклу.
То место, где раньше страдали и пыхтели с десяток сотен тренирующихся, теперь принадлежало двум друзьям. Порой из-за этого накатывало ощущение одиночества, но чаще – спокойствия.
А еще им пришлось заново нарубить бревен. Старые, за время их отсутствия, успели порасти травой.
– Да откуда им знать? – отмахнулся Хаджар.
Он тащил на спине нечто вроде огромного плуга. Только вместо того, чтобы вскапывать землю, орудие снимало с неё дерн. Завтра им будет необходимо посыпать “зародыш” плаца песком, потом утрамбовать его, потом еще раз посыпать и так раз десять.
– А как же песни о нашей битве? Знаешь сколько раз там мы упомянуты?
– Нет.
– И я нет, но много. Особенно, учитывая, что мы с тобой прикрывали отход армии из форта.
– Ага, прикрывали, – криво улыбнулся Хаджар. – мы с тобой собственные шкуры спасали, а не отход прикрывали.
– Ну, бардов это мало интересует, – пожал плечами Неро. Он обмахнулся тряпкой- полотенцем и оперся о куклу. – к тому же мы взорвали штук сорок пушек, носились по небу на ящере, сожгли осадную вышку, забороли двух монстров, а ты еще и генерала отправил в бескрайние степи.
– Равнины, – поправил Хаджар.
– Да без разницы. Давай лучше отдохнем немного.
Хаджар согласился. Они еще не достаточно окрепли после такой изнуряющей битвы и им частенько требовались перекуры. В прямом смысле слова. По возвращению они купили у лекарей целебный табак и теперь частенько набивали ими трубки.
