Впереди показался тусклый свет. Он пополз еще быстрее и наконец добрался до того места, где шахта делала поворот. Когда Себастьян просунул в изгиб трубы свою голову и плечи, то обнаружил, что свет исходит от факела, который лежит на полу. Свет падал прямо на человеческую голову, которая была отделена от туловища прямо у основания черепа. Лицо головы покрывала смертельная бледность. Только на лохмотьях кожи, которыми оканчивалась шея, сохранились следы крови. Глаза головы закатились, только полоски болезненно-желтых белков виднелись из-под век. Разинутый рот был дряблым и безжизненным. Глубже виднелись ухоженные зубы.
Это была голова водителя, которую куклы уберегли от веса грузового фургона. Но Себастьян не мог знать этого. Они выбрили волосы на голове, соорудив ей вдовий козырек, и эти волосы теперь лежали мертвой белой грудой. Это была единственная здравая мысль, которая пришла в голову Себастьяну.
- Пертос, - прошептал он. И тут, в слабом свете, черты водителя, измененные космологией и состарившиеся, по-настоящему стали походить на черты кукольного мастера.
- Пертос?
Голова ничего не ответила.
Слабый свет исходил от нее.
Стены шептали, перенося эхо отдаленных голосов:
- Пе-Пе-Пертос?
Паук, жирный, темно-зеленого цвета, выбрался из мертвого рта, ступая по дряблой, бескровной нижней губе.
Себастьян закричал и кричал еще и еще. Даже когда он уже упал в сторону, врезавшись коленями в швы трубы, он продолжал кричать без перерыва. Он чувствовал, что его тело все распухает и раздувается, что оно вот-вот лопнет, подобно гнилому фрукту.
Себастьян пополз назад, через вращающиеся лопасти вентилятора, на которые уже натыкался раньше. Он влез в тоннель, ведущий влево, от которого отказался вначале, и, яростно извиваясь, пополз вперед. Для таких стесненных условий он передвигался очень быстро.
Он двигался, не имея ни малейшего представления о том, следует ли за ним страшная голова. Он был уверен, что да. Время от времени его посещало видение, в котором паук взбирался на его ногу, а голова впивалась зубами в другую. Они держали его до тех пор, пока основная масса пауков не добиралась до него. Когда галлюцинация уходила, он начинал ползти еще быстрее...
Принц сердился. Ему это отлично удавалось, поскольку за последние несколько недель он имел возможность вдоволь попрактиковаться в этом. Каждый раз, как его принуждали смягчиться и простить Битти Белину, он уходил и надувался где-нибудь в углу. И хотя это мало влияло на его положение среди остальных кукол, этот прием всегда приносил ему облегчение. И теперь он отказался идти со всеми, чтобы полюбоваться финальными сценами спектакля Белины - убийством идиота. План оказался удачным, и одно это - с учетом того, что совсем недавно она отвергла его страсть - вызывало в нем еще большую злость. Он сидел в конце длинной горизонтальной трубы, у края вертикальной шахты, которая соединяла систему вентиляции этого уровня с предыдущим.
И именно тут отыскал его Скрэтч.
- Чего тебе? - спросил принц. Он разговаривал со Скрэтчем так же грубо, как и с остальными куклами. Тот факт, что рогатая кукла была символом зла и разрушения и исполняла на сцене роль Сатаны, не производил на принца никакого впечатления. Куклы не знали суеверий, кроме, конечно, тех, которые касались Горна. А теперь, когда они взяли под контроль и Горн, даже эти крошечные зачетки религиозности пошли на убыль.
- Она послала меня, - ответил Скрэтч. В темноте, разрезаемой лучом карманного фонарика, черное тело Скрэтча было трудно разглядеть. Зато его зубы сверкали жемчужным блеском. Его глаза блестели, и в них мелькали красные языки пламени. Его ногти светились, так же, как и копыта. Только по этим признакам и можно было определить его присутствие.
- Она?
- Битти Белина.
- С каких это пор ты у нее на посылках? - спросил принц.
- Я ей помогаю.
Принц рассмеялся до хрипоты.
- Не вижу в этом ничего смешного, - сказал Скрэтч, постукивая копытом по полу шахты.
- Белина не нуждается в помощи или в помощниках. Если этот эвфемизм тебя порадует, пусть будет так. Все, что ей нужно, - это слуги, готовые быть пешками для своей королевы.
- Этого достаточно, - прервал его Скрэтч. Его голос звучал многозначительно. А глаза отливали багровым светом ярче, чем обычно.
- Отлично, - ответил принц. - И чего она хочет?
- Ничего. Во всяком случае от тебя. Она послала меня убить тебя.
Принц мгновенно вскочил на ноги, поскольку он был создан для роли бойца. Шпага, которая давно не покидала ножен, на этот раз была выхвачена из них - молниеносным движением руки.
- Если она желает смерти, - сказал принц, - она ее получит. Только это будет не моя смерть.
- Может быть.
Принц отвел шпагу в сторону, привычным движением поднял ее вверх, затем опустил.
- Должен сказать, что у меня нет никаких сомнений на этот счет. Твоя роль - воровать души героев и героинь и наводить на зрителей ужас своим появлением. Моя роль - убийство. Я создан для самых восхитительных дуэлей.
Скрэтч, ухмыляясь, зааплодировал. Его зубы сверкали.
- Замечательный монолог! - промолвил он с воодушевлением. - Ты - прекрасный актер.
Такая реакция, больше чем любая другая, сбила принца с толку.
- Я не играю, - ответил он. Его нрав возобладал над рассудком. Он не мог ему противиться. Он должен был быть холодным и расчетливым. Скрэтч будет побежден, но вначале он должен показать ему славный бой. Принц качнул своей ногой, как на шарнире, высматривая просвет, чтобы сделать свой первый выпад.
- Я действую не так, - прервал его Скрэтч. - Ты когда-нибудь видел меня в “Проклятии Никсборо”?
- Разумеется, нет.
- Смею тебя заверить, что я способен на большее, нежели просто красть души и пугать публику. Там, к примеру, есть одна сцена, в которой я хватаю и побеждаю одну гончую, с меня ростом. У нее ужасные зубы и огромные когти. Но я наношу ей увечья и наконец лишаю жизни прямо посреди сцены.
Принц насмешливо улыбался.
- Лишаешь жизни, говоришь? При помощи разных там трюков с зеркалами?
- Зеркала? - Скрэтч подошел ближе. Луч фонарика осветил его голые руки. Неужели эти сильные мускулы всегда были здесь, спрятавшись под обманчивым слоем жира, видимые только тогда, когда они были нужны? Принц подумал, что в былые дни ему следовало обращать больше внимания на Скрэтча.
Дьявол заставил свои мускулы играть и перекатываться, словно они были живыми существами и жили под кожей своей отдельной жизнью.
- Дай мне твою шпагу, - сказал он, протягивая руку.
И прежде чем принц успел отказать ему, Скрэтч схватил жалящее лезвие, повернул его и вырвал у принца из рук. Он откинул назад свою темную голову и рассмеялся. Смех эхом отозвался в трубах с силой дюжины глоток.
