Всегда возвращаюсь в Монреаль с удовольствием, а тогда, в семьдесят девятом, меня ожидало знакомство с Лос-Анджелесом. Прибыли мы туда аккурат в те дни, когда Соединенные Штаты единственный раз в истории накрыл настоящий нефтяной кризис. Найти такси – да любую машину с полным баком – было совершенно нереальным. Нереальным для кого угодно, но только не для Шайло Квина, который нашел такой автомобиль, не выходя из аэропорта, всего за час. Два дня, которые мы провели в Лос-Анджелесе, ездили как короли: буквально единственные на широченных дорогах огромного мегаполиса. Жили тоже по-царски в шикарной гостинице, номера в которой Шайло заполучил бесплатно, переговорив о чем-то за закрытыми дверями в кабинете менеджера отеля по связям с общественностью. Скорее всего, опять же рассказал тому, как престижно принимать у себя в гостях чемпиона мира по шахматам.
Заселились в номера, спрашиваю у Шайло:
– Какая у нас программа? – Помню о том, что он грозился прислать подробный план поездки, чтобы мне разрешили удлинить командировку. Квин же пожимает плечами и как ни в чем не бывало сообщает, что пока не знает, но сейчас все организует. И действительно организовал: и встречу с мэром города, и поездку в Санта-Монику, которая была мне очень интересна с исторической точки зрения. Там в шестьдесят третьем и в шестьдесят пятом годах проходили очень крупные шахматные турниры, которые назывались «Кубок Пятигорского». Пятигорский был очень известным музыкантом с русскими корнями, а его русская жена была большой поклонницей шахмат. Она и уговорила мужа и общественность Санта-Моники провести турниры, в которых играли сильнейшие гроссмейстеры: Спасский, Петросян, Фишер. Конечно, мне хотелось взглянуть на это знаковое место. Город оказался симпатичным, отлично благоустроенным, приятно освежающим океанским воздухом после Лос-Анджелеса, показавшегося мне душным и каким-то разбросанным и несуразным.
Но простить Лос-Анджелесу его недостатки можно хотя бы за то, что в нем расположен Голливуд. Вряд ли найдется на земле человек, который станет утверждать, что поездка на «фабрику грез» его нисколько не впечатлила. Мне, во всяком случае, этот вояж показался весьма интересным. Впечатляющие аттракционы, возможность повторить реальные трюки из кино, знакомства с актерами – все это возвращает в детство, дарит приятные минуты и доставляет удовольствие.
После Лос-Анджелеса мы отправились в Лас-Вегас. Тогда игровая инфраструктура города еще не была развита настолько сильно, как сейчас. Но предпосылки, конечно, были, существовало понимание, что город в скором времени станет мировой столицей игорного бизнеса. Свой трюк с бесплатным получением номеров Шайло проделал в одном из лучших и на сегодняшний день отелей Лас-Вегаса «Ceaser`s Palace». Мой совершенно шикарный номер был полностью обит красным бархатом, а на одной из бархатных стен значилось, что цена его составляет девяносто долларов. Вечером за ужином интересуюсь у менеджера отеля:
– Скажите, чем объясняется столь демократичная ценовая политика отеля? Я – путешественник со стажем и могу себе представить, что средняя цена подобного номера в любой гостинице будет триста-четыреста долларов за ночь, никак не меньше.
– Вы в Лас-Вегасе, сэр. Сюда приезжают не отдыхать в номерах, а играть в казино. Отель переживет, если постояльцы будут получать номера практически даром, лишь бы они оставляли свои деньги в казино. Чем больше народа приедет, тем больше мы заработаем. И цена номеров – не единственный рекламный трюк. Каждый отель пытается придумать что-то свое.
– А что придумали вы?
– Несколько раз в сутки все посетители нашего казино получают бокал бесплатного шампанского, и, поверьте, неплохого. Можете проверить, если хотите.
Проверять я не стал. В отличие от многих людей мне атмосфера казино не кажется возбуждающей. Саму систему отъема денег у людей я считаю глубоко несимпатичной и неправильной. Да, я очень люблю играть в карты. Делаю это профессионально, выигрываю соревнования, но очень редко играю на деньги. Двадцать лет подряд я проводил три недели в Монте-Карло, играя в ежегодном турнире. От здания, где проходили соревнования, до всемирно известного казино метров двадцать пять – тридцать, которые за двадцать лет я преодолел всего один раз для того, чтобы сесть за стол и сыграть партию в блек-джек. В остальном ходил только наблюдать за игрой. Составить компанию друзьям я никогда не отказывался. Почему бы и нет, если они этого хотят. Помню, что очень любил наведываться в казино Флоренсио Кампоманес, у которого была своя система игры. И надо признать, что система эта работала, он выигрывал, и, бывало, выигрывал довольно много. Человеком Кампоманес был довольно резким, а потому и систему построил жесткую, о которой говорил так:
– Казино – система приливов и отливов. Если чувствуешь, что не поймал волну – уходи, сколько бы ни проиграл. Не пытайся отыграться – не выйдет. А если ощущаешь себя на гребне – плыви, но будь очень внимателен, упустишь момент отлива – захлебнешься.
Полагаю, что при желании я тоже мог бы выработать некую схему и, возможно, сорвать куш. Если у человека хорошо работают логика и аналитика, фортуна в блек-джеке обязательно ему улыбнется. Но такого желания я никогда не испытывал.
Гораздо интереснее игорных страстей мне показалось предложение провести шахматный матч с чемпионом Соединенных Штатов Уолтером Брауном, который одновременно с нами приехал в Лас-Вегас. Управляющие нашей гостиницы загорелись идеей, тут же объявили, что казино «Ceaser`s Palace» выступит спонсором этой встречи. По-моему, глаза менеджера от вдохновения будущими дивидендами стали похожи на табло однорукого бандита, в окошках которого загорелся джекпот.
– Мы сейчас же договоримся с Уолтером. Несколько дней рекламной кампании – и можно играть. Что скажете?
Даже Шайло, который легко ввязывался в любую авантюру, понимал, что с места в карьер, учитывая советские порядки, эту затею не осуществить. Он молчал, а я вежливо, но настойчиво принялся остужать пыл управляющего:
– Раньше чем через два месяца ничего не получится. Да и это – самый ранний срок.
– Да почему же?
– Нужна подготовка.
– Кому? Вам? Вы так долго готовитесь к каждому матчу?
– Нет, не мне, а вообще.
Мне сложно было объяснить американцу, что означает это советское «вообще». Он сделал вид, что вошел в положение, и обещал сообщить заранее о согласованной с Брауном дате. Я ответил, что буду ждать. На том и порешили. Впоследствии мне действительно звонили несколько раз в Москву и говорили, что матч может состояться через неделю. И каждый раз мне приходилось напоминать, что я должен быть предупрежден о предполагаемой дате минимум за два месяца. Возможно, американская сторона сочла это надуманным капризом, так как звонки прекратились. Но у меня не было возможности предложить им другой вариант. В то время Министерство спорта выпустило разнарядку сократить всем зарубежные поездки на десять процентов. С моей точки зрения в отношении шахмат это было совсем не разумно. В международных турнирах все расходы брали на себя организаторы, победители получали денежные призы, а советские шахматисты, которые часто становились победителями, часть своего приза в обязательном порядке отдавали государству. Так что, сокращая наши поездки, государство лишало себя источника дохода. Однако министерству было удобнее всех обеспечить равными правами, чтобы никто не выяснял отношения и не вступал в конфликт. Официальный план мероприятий должен был выглядеть одинаково для всех видов спорта, а включать в свой «неофициальный» план что-то дополнительное можно было не позже, чем за два месяца до события. Объяснять все эти тонкости американской стороне мне казалось лишним, хотя идея матча с Брауном была привлекательной. Тем более что Уолтер был очень симпатичным человеком с сильной жизненной позицией, от которой никогда не отступал. Так, он был рьяным противником войны во Вьетнаме и, как только США ввели туда свои войска, уехал в Австралию и выступал за эту страну до окончания войны. Я бы с удовольствием померился с ним силами за шахматной доской, но чего не случилось – того не случилось.
