Третий истребитель с ревом пронесся над крышей гриль-бара низко-низко; Доминик распластался на автостоянке, уверенный, что самолет рухнет прямо на него, но тот промчался дальше, оставив за собой волну горячего воздуха; Доминик начал было подниматься с асфальта, но в этот момент над мотелем пронесся четвертый перехватчик; вспоров темноту красно-белыми всполохами своих огней, он исчез во мраке над шоссе № 80, откуда уже возвращались с разных сторон два первых самолета; земля дрожала от грохота их двигателей, казалось, это один нескончаемый взрыв; он подумал, что летит целая эскадрилья истребителей-перехватчиков, вскочил на ноги и обернулся, ища источник странного пронзительного звука, похожего на улюлюканье сторожевой сирены, и увидел бегущих к нему из гриль-бара и мотеля людей — Джинджер Вайс, Жоржу, Марси, Джека, Эрни и Фэй, Неда и Сэнди; грохот напоминал рев Ниагарского водопада и звон тысяч бубенцов, от пронзительного электронного свиста голова готова была расколоться пополам; сверху струился какой-то потусторонний серебристый свет; Доминик задрал голову и, вытянув в направлении крыши гриль-бара руку, закричал: «Луна! Луна!» Остальные люди тоже посмотрели в том же направлении и тоже закричали: «Луна! Луна!» Доминику сделалось очень страшно, он в ужасе стал пятиться назад, кто-то закричал...
— Луна! — вздохнул Доминик.
Он лежал на снегу, а Джинджер наклонилась над ним и трясла его за плечи, спрашивая, все ли с ним в порядке.
— Я вспомнил! — глухо произнес он, выдыхая клубы пара, которые ветер тотчас же рвал в клочья. — Что-то похожее на Луну... Но точно я так и не разобрал, что это было.
Джек наконец проделал в кольчатой металлической ограде достаточно широкое отверстие и погасил газовый резак. Темнота тотчас же вновь сомкнула над ними свои крылья, словно громадная летучая мышь.
— Вперед! — оборачиваясь к Доминику и Джинджер, скомандовал Джек. — Нужно торопиться.
— Ты можешь идти? — спросила Джинджер Доминика.
— Да, — ответил он, хотя и ощущал холод и тяжесть в груди. — Но мне почему-то стало очень страшно...
— Нам всем страшно, — сказала Джинджер.
— Я боюсь не того, что нас поймают, — пояснил Доминик. — Это что-то другое. То, что я едва не вспомнил... Боже, да меня всего трясет от страха как осиновый лист.
* * *
Когда полковник Фалькирк приказал одному из своих солдат стрелять по приближающемуся джипу, у Брендана от изумления перехватило дух. Ведь этот безумец даже не знал, кто в машине. Солдат, получивший приказ, видимо, тоже подумал, что это уж чересчур, и медлил с его выполнением. Но Фалькирк с угрожающим видом шагнул к нему и закричал:
— Я приказал вам стрелять, капрал! Это вопрос государственной безопасности! Кто бы ни находился в автомобиле, это враг нашей страны! Честные граждане не ездят в метель по бездорожью вблизи секретных объектов! Огонь! Уничтожьте их!
Тот вынужден был подчиниться. Треск автомата перекрыл вой ветра. Пули прошили приближающийся со склона холма джип, покорежив металл и разбив фары и ветровое стекло, и машина, уже неуправляемая, резко набирая скорость, понеслась вниз, подпрыгивая на кочках и камнях, налетела на сугроб, едва не перевернувшись, пошла юзом влево, вправо, подскочила вверх и замерла, тяжело ударившись о землю в сорока футах от солдат и их застывших в ужасе пленников.
То, что все их пистолеты, ружья и даже «узи» Джека совершенно бесполезны, беглецам стало ясно пять минут назад, когда они напоролись на засаду, устроенную полковником Фалькирком в полумиле от того места, где они пересекли шоссе Виста-Вэлли и, спустившись с холма, но с другой стороны, повернули на юг. Превосходство противника было очевидным: у Фалькирка оказалось слишком много людей, и все они были хорошо вооружены, так что о сопротивлении не могло быть и речи.
Брендан был близок к отчаянию из-за того, что не решился прибегнуть к своим особым способностям, чтобы обеспечить себе и своим товарищам свободу. Он чувствовал, что должен был использовать свой телекинетический талант в сложившихся обстоятельствах, сосредоточиться и силой мысли вырвать оружие из рук солдат. Для этого у него хватило бы энергии, но он не знал, как воспользоваться ею, опасаясь повторения случившегося во время эксперимента в гриль-баре накануне вечером, когда никто из присутствующих лишь чудом не пострадал от очумевших солонок и перечниц и разбушевавшихся кресел. Попробуй он теперь вырвать автоматы у солдат, это могло и не получиться одновременно, и тогда кто-нибудь из них мог с перепугу открыть беглый огонь. Или же, того хуже, автоматы, зависнув по его, Брендана, приказу в воздухе, сами начали бы палить по всему, что было вокруг, и стреляли бы, пока не опустели магазины. Он, конечно, мог бы исцелить раненных шальными пулями, но ведь его тоже могло и ранить, и убить. Даже если бы оказалось, что он способен исцелить самого себя, то вряд ли бы он мог воскреснуть, как и оживить других убитых. Воистину Божья благодать не идет на пользу, если не знаешь, как ею воспользоваться!
И вот теперь, видя, как рой пуль впивается в беззащитный джип и как тот мечется, словно обезумевший и ослепленный затравленный зверь, по склону холма, Брендан почувствовал, что в нем закипает ярость. Люди в джипе наверняка ранены и нуждаются в его помощи. Он может и обязан им помочь, не только как священник, но и как нормальный человек, и ради этого стоит рискнуть и использовать свой дар целителя. Брендан оттолкнул стоявшего перед ним солдата, воспользовавшись тем, что его внимание переключилось на джип на холме, и побежал к замершей в свете фар вездеходов машине.
Позади раздались угрожающие окрики, Фалькирк вопил, что застрелит Брендана, если тот немедленно не остановится.
Но Брендан продолжал бежать вперед, едва не упав на заснеженном скользком асфальте, но все же поскользнулся на обочине и рухнул лицом вниз с насыпи, затем снова вскочил на ноги, цепляясь за мерзлую землю голыми руками, и, не оборачиваясь, побежал дальше.
За его спиной застучали по асфальту солдатские ботинки.
Брендан подбежал к джипу со стороны сиденья для пассажира, рванул на себя дверцу и принял в свои объятия грузного мужчину лет пятидесяти. Тот был ранен, судя по крови на одежде, но в сознании, хотя и держался, как было видно по бессмысленному выражению его глаз, из последних сил. Брендан оттащил его подальше от машины и уложил в снег.
Преследовавший Брендана солдат схватил его за плечи, но Брендан, обернувшись, отбил его руку и яростно закричал ему в лицо:
— Отойди от меня, придурок! Я спасу его! Понимаешь, ты, сукин сын! Я его спасу! — И он сдобрил сказанное таким грязным и отборным ругательством, что даже сам удивился, как у него повернулся язык произнести подобную мерзость. Взбешенный солдат замахнулся было прикладом автомата размозжить обидчику голову, но подоспевший Фалькирк остановил его, крикнув:
— Отставить! — Он шагнул вперед и схватил солдата за локоть, предотвращая удар, потом обернулся к Брендану и пронзил его изучающим взглядом. — Действуй. Я хочу это видеть. Я хочу видеть, как ты изобличишь себя на моих глазах!
