— Дочка, тебе пора надеть свою пижамку и почистить зубки, — с дрожью в голосе вымолвила наконец Жоржа.
Девочка оглянулась и посмотрела на мать растерянным взглядом, словно не узнавая. Потом глаза ее просветлели, и она тоненьким голосочком пропищала:
— Привет, мамочка! А я раскрашиваю Луну!
— Хорошо, но теперь тебе уже пора в постельку, — в тон ей произнесла Жоржа.
— Можно, я еще порисую? — Жоржа обратила внимание, что пальцы девочки побелели от напряжения. — Я хочу еще немного пораскрашивать Луну.
Жоржа была готова разорвать и выкинуть ненавистный альбом. Но доктор Каверли предупредил, что спорить с девочкой о Луне и запрещать ей коллекционировать фотографии опасно, это лишь укрепит ее неестественное увлечение. И, хотя Жоржа не была уверена, что врач прав, она не решилась уничтожить альбом.
— У тебя будет достаточно времени заняться этим завтра, моя сладенькая, — мягко заметила она.
Марси неохотно закрыла альбом, отложила в сторону карандаши и побрела в ванную чистить зубы.
Стоя у стола, Жоржа вдруг ощутила неимоверную усталость. Отработав целую смену, она потом занималась похоронами Алана, заказывала цветы и договаривалась с владельцем похоронного бюро. Похороны были намечены на понедельник, она уже позвонила отцу Алана в Майами. Силы ее иссякли. Совершенно механически она открыла альбом.
Все фотографии и рисунки Луны были выкрашены в красный цвет. Девочка покрасила уже более пятидесяти изображений Луны. Тщательность, с которой она выполняла эту работу, красноречиво говорила о ее одержимости, причем каждый новый снимок или рисунок был выкрашен более толстым слоем, чем предыдущий. Но почему именно красный цвет? Это не на шутку обеспокоило Жоржу. Казалось, Марси запечатлела свое предчувствие надвигающегося ужаса, ощущение предстоящего кровавого кошмара.
* * *
Округ Элко, Невада
Фэй Блок спустилась вниз, в контору, и взяла из картотеки регистрационную книгу за лето позапрошлого года. Вернувшись на кухню, она положила книгу на стол перед Домиником и раскрыла ее на страницах за пятницу и субботу, 6 и 7 июля.
— Вот, смотрите! В ту пятницу, мы с Эрни это прекрасно помним, военные перекрыли федеральное шоссе: произошел выброс токсичных веществ, перевернулся грузовик с опасными химическими веществами, направлявшийся в Шенкфилд, на военный объект, что в восемнадцати милях к юго-западу отсюда. Нам пришлось закрыть мотель до вторника, пока они не взяли ситуацию под контроль.
— В Шенкфилде закрытый полигон для испытания химического и биологического оружия, так что можно себе представить, какую дрянь перевозил этот грузовик, — добавил Эрни.
— Они поставили на шоссе барьеры и приказали нам покинуть опасную зону, — продолжала Фэй, заговорив вдруг словно по заученному тексту, каким-то деревянным голосом. — Наши гости разъехались на своих автомобилях. Неду и Сэнди Сарвер разрешили поехать в Биовейв в их трейлере, поскольку это уже за карантинной зоной.
— Это невозможно! — воскликнул Доминик. — Невозможно! Я не помню никакой эвакуации. Я был здесь. Я помню, что подбирал материал по географии для своей будущей книги. Но помню это настолько туманно, что, подозреваю, эти воспоминания вообще не подлинные... И все же я был именно здесь и нигде еще, и здесь со мной что-то сделали. — Он кивнул на фотографию и добавил: — И вот тому доказательство.
— Пока не сняли карантин, — продолжала монотонно рассказывать Фэй, глядя прямо перед собой остекленелыми глазами, — мы с Эрни жили у своих друзей на горном ранчо в десяти милях к северо-востоку отсюда. С этим загрязнением военным пришлось повозиться. Нам разрешили вернуться домой только во вторник утром.
— Что с вами, Фэй? — спросил Доминик.
— А? Что? Что вы хотите сказать? — заморгала она.
— Вы говорили таким странным голосом... как будто вам вдолбили эту маленькую речь.
— Не пойму, о чем это вы! — вспыхнула Фэй.
— Фэй, ты говорила слишком монотонно, — нахмурившись, пояснил Эрни.
— Я просто пыталась объяснить, что произошло. — Наклонившись над столом, она ткнула пальцем в регистрационную книгу. — Видите? Мы сдали в тот вечер одиннадцать комнат. Но никто не заплатил, потому что все гости разъехались. Их эвакуировали.
— И вы в этом списке седьмой по счету, — сказал Эрни.
Доминик недоуменно уставился на свою подпись и указанный рядом адрес — Маунтин-Вью, Юта, по которому он в тот же вечер якобы отбыл в соответствии с приказом об эвакуации. Как он регистрировался в мотеле, он хорошо помнил, но что касается дальнейшего... тут он сомневался.
— Вы лично видели, как перевернулся грузовик с химикатами? — спросил он супругов Блок.
— Нет, — покачал головой Эрни. — Авария произошла в двух милях отсюда, и военные специалисты опасались, что отравляющие вещества разнесет ветром по округе, поэтому-то и закрыли большой район. — Сказано это было таким же механическим голосом, каким только что говорила Фэй. У Доминика даже мурашки пробежали по коже. Он покосился на Фэй, она тоже заметила в голосе мужа нечто странное.
— Вот так же говорили и вы сами, — вздохнул Доминик. — Вас обоих запрограммировали на один и тот же текст.
— Вы хотите сказать, что аварии вообще не было? — удивилась Фэй.
— Авария была, — уверенно заявил Эрни, — у нас даже хранилась подборка вырезок из местной прессы по этому поводу. Жаль, что мы ее потом выбросили. Как бы то ни было, все в округе до сих пор гадают, как могло бы повернуться дело, если бы в тот день подул сильный ветер, а мы бы не успели эвакуироваться. Нет, все это нам с Фэй не кажется, что-то было.
— Можете спросить супругов Джемисон, — поддержала мужа Фэй. — Они тоже были у нас в тот вечер. Когда сказали, что всем нужно эвакуироваться, они пригласили нас погостить у них.
— Я бы не стал доверять их воспоминаниям, — криво усмехнулся Доминик. — Если они тоже находились здесь, то видели то же, что и все остальные, так что все это потом наверняка стерли у них из памяти. Да, они подтвердят, что отвезли вас к себе. Они так считают, потому что им это внушили. На самом же деле они, вероятнее всего, остались здесь и вместе со всеми подверглись промыванию мозгов.
— У меня голова идет кругом, — вздохнула Фэй. — Прямо как в фильме ужасов.
— Да нет же, черт подери! — воскликнул Эрни. — Была утечка химических веществ, об этом писали газеты!
Тут в голову Доминику вдруг пришла мысль, от которой у него зашевелились волосы.
— А что, если все, кто был в тот вечер в мотеле, были заражены секретным отравляющим веществом, которое должны были доставить в Шенкфилд? А правительство и военные просто умалчивают об этом, чтобы избежать огласки и выплаты миллионов долларов потерпевшим за нанесенный им вред? Если они боятся, что газеты поднимут шум, что просочится сверхсекретная информация? Может, они потому и объявили о перекрытом шоссе и эвакуации всех из опасной зоны, что на самом-то деле не успели это вовремя сделать? Если все именно так, тогда, видимо, они изолировали всех в мотеле, подвергли в какой-то мере очистке и для верности промыли мозги, заложив в память ложную информацию, чтобы мы так никогда и не узнали, что же на самом деле с нами произошло.
