Женщина стояла у кухонного стола, ее ранее розовое лицо посерело, на нем отражалось что-то среднее между тревогой и отчаянием. Смотрела она на стол. И предметы, которые лежали на нем, разительно отличались от тех, что изображали на своих картинах старые мастера: две пустые банки из-под «Будвайзера», обе чуть смятые, одна на донышке, вторая на боку, таблетки и капсулы, многие белые, некоторые розовые, несколько больших зеленых; пепельница с двумя окурками от самокруток с марихуаной.
Женщина не слышала, как вошел Дилан, краем глаза не уловила движение двери, так что какое-то время не подозревала о его присутствии. Когда же поняла, что у нее гость, то перевела взгляд со стола на его лицо, но, похоже, увиденное на столе вогнало ее в ступор, а потому поначалу она не удивилась и не встревожилась.
Он же видел ее живой, мертвой, живой, мертвой, и холодный страх, который полз по его венам, начал превращаться в ужас.
Глава 15
Дилан обходил «Экспедишн» спереди, сквозь лучи фар, его желто-синяя рубашка, яркая, как полдень в Майами, могла исчезнуть прямо на глазах Джилли, уходя вместе с хозяином в параллельный мир, и она, наверное, удивилась бы этому, но никак не поразилась. Безумная гонка в обратном направлении, к городу, прекрасно бы вписалась в один из фильмов сериала «Сумеречная зона», а после видения в пустыне и реки белых голубей ее, похоже, уже ничто не могло поразить по эту сторону могилы.
Когда Дилан не исчез в свете фар, когда добрался до выложенной кирпичом дорожки и двинулся по ней, Джилли повернулась, чтобы посмотреть на притихшего на заднем сиденье Шепа.
Заметила, что он наблюдает за ней. Их взгляды встретились. Его зеленые глаза расширились от шока, вызванного визуальным контактом, а потом он их закрыл.
– Ты остаешься здесь, Шеп.
Он не ответил.
– Чтоб с этого сиденья никуда. Мы скоро вернемся.
Под бледными веками глаза подергивались, подергивались.
Взглянув в сторону дома, Джилли увидела, что Дилан уже на лужайке, идет к подъездной дорожке.
Перегнувшись через консоль, она выключила фары. Потом двигатель. Вытащила ключ из замка зажигания.
– Ты меня слышишь, Шеп?
Закрытые глаза не давали ответа на ее вопрос. Судя по их движениям под веками, он крепко спал и ему снился кошмар.
– Не двигайся, оставайся на месте, не двигайся, мы скоро вернемся, – инструктировала она Шепа, открывая дверцу со стороны пассажирского сиденья. Развернулась к ней лицом, высоко задрав ноги, чтобы не задеть Фреда.
Оливки, усыпавшие тротуар, расползались под ногами, словно недавно соседи собрались здесь на мартини-пати и выбрасывали из стаканов оливки, вместо того чтобы есть их.
По подъездной дорожке Дилан проследовал в глубокую тень гаражной пристройки, где стоял автомобиль, но Джилли различала его силуэт.
Сухой ветерок зашуршал кронами оливковых деревьев, и сквозь это шуршание до нее донеслось: «Ханнн-на-на-на-на-на!»
Его бормотание не просто проникло в уши, но, похоже, спустилось по позвоночнику, заставляя вибрировать один позвонок за другим. По телу пробежала дрожь.
Произнеся последнее «на», Дилан исчез, направившись к дальней стене гаражной пристройки.
Размазывая оливки по общественному тротуару, обтирая подошвы кроссовок о траву, чтоб почистить их, Джилли поспешила к тому месту, где темнота только что поглотила Дилана.
* * *
Ее пухлое доброе лицо, идеально подходящее для рождественских открыток, в следующий момент осунулось, вытянулось, стало напоминать маску для Хэллоуина. Седые, аккуратно зачесанные волосы вдруг перепутались, их запачкала кровь, целые пряди превратились в кровавые сосульки. Да и на самом лице появились кровоподтеки. Глаза, которые в недоумении уставились на Дилана, застыли, их заполнила смерть, но мгновением позже вновь ожили, в них вернулось недоумение.
Дилан видел ее живой, мертвой, живой, мертвой, один образ выступал из другого, обретал реальные очертания, чтобы тут же уступить место своей противоположности. Он не мог понять, что стоит за этим чередованием, что оно, собственно, означает, но с опаской взглянул на свои руки, ожидая, что они будут менять ипостась: из чистых превращаться в залитые кровью старухи, чтобы тут же вновь обрести чистоту, а потом окраситься кровью. И хотя этого не случилось и его руки, похоже, не имели никакого отношения к возможной насильственной смерти этой женщины, внутри у него все тряслось от ужаса, и он с трудом заставил себя поднять глаза и взглянуть ей в лицо, если не полностью, то наполовину убежденный: та сила, что притащила его в это место, обязательно воспользуется им как инструментом, который оборвет жизнь хозяйки этого дома.
– Чизбургеры, картофель фри, пирожки с яблоками и ванильные молочные коктейли, – она то ли доказывала, что его короткий визит в ресторан произвел на нее впечатление, то ли демонстрировала феноменальные возможности своей памяти.
Вместо того чтобы ответить ей, Дилан шагнул к столу и взял одну из пустых банок из-под «Будвайзера». Светляки вновь начали летать в каменной пещере черепа, но громкость электрического потрескивания убавилась еще заметнее, а язык за стиснутыми зубами даже не дернулся.
– Уходите из дома, – посоветовал он пожилой женщине. – Здесь вам грозит опасность. Поторопитесь, уходите немедленно.
Ушла она или осталась, он не знал, потому что, еще произнося эти слова, бросил пустую банку на стол и отвернулся от женщины. Больше не посмотрел на нее, не мог.
Он еще не достиг крайней точки своего странного путешествия, которое началось в «Экспедишн», а заканчивалось без использования механических средств передвижения. За кухней находился коридор с истертым ковром, в розочках, на полу. Ощущение, что нужно спешить, вернулось. Дилана вновь тянуло, теперь уже в глубь дома.
* * *
Добравшись до гаражной пристройки, Джилли повернулась, посмотрела на «Экспедишн». Свет уличных фонарей, просачиваясь сквозь ветви и листву оливковых деревьев, позволял разглядеть силуэт Шеперда на заднем сиденье, где ему и велели оставаться.
Она прошла мимо «Бьюика», вышла из-под навеса, поспешила к углу дома, потревожила белых мотыльков, задев куст цветущей камелии с большими и красными, как сердце девственницы, цветами.
Кухонную дверь нашла распахнутой. Прямоугольник света падал на заднее крыльцо, выкрашенное серой краской, без единой пылинки. Что казалось удивительным, учитывая, что городок стоял в пустыне.
Даже в таких экстраординарных обстоятельствах она могла остановиться на пороге, может, даже вежливо постучала бы костяшками пальцев о дверной косяк. Но, увидев на кухне знакомую седовласую женщину, которая снимала трубку с настенного телефонного аппарата, Джилли встревожилась и осмелела. Ступила с крыльца на чистенький, в желто-зеленую клетку, линолеум.
