Если не для личного пользования, зачем еще кому-то красть мои таблетки? Чтобы пожаловаться на меня Сандрин?
Оторопь берет от этой мысли. Я хоть и не нарушала никаких правил – АСН не запрещает людям привозить с собой собственные препараты – подозреваю, что начальница станции может неодобрительно отнестись к моей заначке.
Но в этом нет смысла. Наверняка, если бы они намеревались уличить меня, забрали бы и пузырек? Все-таки это доказательство того, что я пытаюсь скрыть свою привычку.
Я ложусь, приступ тревоги усиливается. Закрываю глаза на пару минут, пытаясь успокоиться. Когда я снова открываю их, замечаю кое-что странное – блокнот, который я храню на левой стороне стола, переместился на правую. Я встаю и проверяю, уверенная, что я его не передвигала – я использую его, чтобы прикрыть огромное пятно от кружки, оставленное предыдущим жильцом.
Медленно осторожно оглядываю комнату, начиная с ящика, где храню туалетные принадлежности. Кажется, все в норме, но немного не на своих местах, как будто кто-то копался в моих вещах, поспешно заметая следы. Такая же история с тумбочкой и всеми вещами, наваленными на верхней койке. Ничего определенного, просто неуютное ощущение, кажется, что вещи переместились с тех пор, как я ушла сегодня утром.
Возвращаясь к шкафу, я просматриваю одежду. Замечаю, что кофты с длинным рукавом сложены по-другому, их рукава больше не завернуты внутрь. Нижнее белье тоже перемешано, все носки теперь на задней части полки, а не впереди.
Вывод неизбежен. Кто-то был в моей комнате и прошелся по всем моим вещам.
Но зачем?
И что я буду с этим делать?
Ничего, понимаю я обреченно. Я абсолютно ничего не могу сделать. Даже не могу сообщить о пропаже таблеток по очевидным причинам. А я не думаю, что пропало что-то еще.
Могу ли я по-другому выяснить, кто это сделал? Может, отследить данные по нашим браслетам?
Но мне нужна помощь, я уже просматривала данные раньше и не смогла в них разобраться. В любом случае, кто бы это ни был, наверное, он догадался снять браслет перед этим.
О боже. Я ложусь обратно на койку, борясь с приливом паники. Кто-то знает. Кто-то знает мой маленький грязный секрет.
Я сжимаю зубы. Я не могу думать об этом сейчас, решаю я, все, что в моих силах, это молчать и вести себя как обычно, надеясь, что кто бы это ни сделал, он оставит эту информацию при себе. А если они решат обнародовать ее, что ж, мне просто придется сознаться и отдаться на милость Сандрин.
Господи, она же не может меня уволить, да? Я единственный доктор, который у них есть до прибытия самолета следующей весной.
Возможно, злоумышленник оказал мне услугу, думаю я, когда мигрень достаточно отступает, чтобы можно было пойти увидеться с Каро. В конце концов, знать, что у тебя есть проблема, это не то же самое, что справляться с ней – это битва, которую я всегда откладывала на завтра.
Иронично, но, может, это именно тот толчок, который мне и нужен.
Я нахожу Каро одну в библиотеке, пишущую письмо. Странно, учитывая, что возможности доставить его получателю в ближайшие шесть месяцев не предвидится.
– Я пишу родителям раз в неделю, – говорит она, поймав мое растерянное выражение лица. – Рассказываю, что делала, новости о станции и тому подобное. Они обожают получать их, даже если письма прибывают одной большой кучей.
Они владеют ранчо, вспоминаю я, занимаются фермерством на холмах рядом с Крайстчерч. Единственный ребенок – и, по ее собственному признанию, во многом пацанка – Каро выучилась на сантехника.
По правде, она до сих пор пацанка, отказывающаяся от макияжа, неизменно одетая в старый свитшот и мешковатый комбинезон. Но я почти уверена, что она гетеросексуальна, с другой стороны, Элис, настолько женственную, насколько это возможно, совсем не привлекает противоположный пол.
Я прикусываю губу, сомневаясь. Раздумывая, следует ли задевать тему.
– Каро, можно задать тебе вопрос? – Я оглядываюсь проверить, что нас не подслушивают.
– Конечно. – Она откладывает ручку и обращает на меня все свое внимание.
– Ты можешь пролить хоть немного света на то, что случилось вчера? Алекс с тобой об этом вообще говорил?
Каро покусывает губу.
– Немного. Он считает, что остальные винят его за произошедшее с Жан-Люком. Но это не его вина, Кейт. Алекс очень осторожен. Я имею в виду, педантичен, когда дело доходит до серьезных вопросов.
Несмотря на то что рассказал вчера Дрю, слова Каро звучат правдиво. Все-таки если ты был замешан в чем-то или, как минимум, причастен к чьей-то смерти, например, к тому, что произошло с девушкой в Новой Зеландии, этот опыт наверняка бы тебя изменил. И, в противоположность намекам Дрю, разве это не заставило бы Алекса стараться изо всех сил, чтобы такого больше никогда не случилось? Проявлять большую осторожность?
С другой стороны, бьет ли молния дважды в одно место? Может ли быть совпадением, что двое умерли под присмотром Алекса?
У меня есть соблазн спросить Каро, знает ли она что-то о том несчастном случае, но решаю сначала найти газету со статьей. Кроме того, если с кем мне и нужно говорить об этом, так это с самим Алексом.
Если он даст мне еще один шанс.
– Мне кажется, я расстроила его, – признаюсь я. – Я спросила его насчет курения марихуаны. Он принял это как какой-то упрек.
– Он не курит, – говорит Каро, нахмурившись. – Уже нет. Не после смерти Жан-Люка, да и до того употреблял редко.
– Ладно.
– Он хороший парень, – добавляет она почти яростно, как будто я предположила другое. – Я серьезно, Кейт. Он один из самых добрых, чутких людей, которых я когда-либо встречала. Он абсолютно разбит гибелью Жан-Люка. Они дружили, знаешь. Алекс был немного потерян, когда только приехал, и Жан-Люк взял его под свое крыло. Они кучу времени проводили вместе, прогуливаясь по льду летом, играя в покер, общаясь, когда были не на работе.
К моему удивлению, у нее на глазах выступают слезы. Каро действительно небезразличен Алекс, понимаю я, и это меня радует. Я чувствую, что ему нужны все друзья, которых он сможет достать в этом месте.
– Мне страшно, – шепчет она, ее голос звучит хрипло из-за эмоций. – Я не думаю, что он хорошо справляется.
– Я буду пристально за ним наблюдать и поддерживать так сильно, как смогу, хорошо? – Я сжимаю ее руку. – Уверена, он будет в порядке.
– Спасибо, – благодарно улыбается Каро. Она опускает взгляд на мои пальцы, затем смотрит мне в лицо. – Ты в норме, Кейт? Ты какая-то бледная, если позволишь сказать. И дрожишь. Все хорошо?
Я убираю руку из ее ладони, подавляя желание рассказать о случившемся. О шокирующем открытии.
– Просто похмелье, – говорю я, стараясь звучать оживленнее. – Перебрала вина вчера. Я после него всегда нервная.
