– Мне кажется, сливной шланг забился, – говорит она.
– Всегда какое-то оправдание, – огрызается Люк. – В этом месте ничто никогда не работает, ни души, ни стиральные машины. Ну ты посмотри!
– Да, я вижу. Вода на полу, Люк. Ты знаешь, где швабра.
– Я просто хочу постирать свои гребаные вещи. Это не большая…
Я не слышу остального. Алекс почти сталкивает меня с дороги, несясь мимо с грозным лицом. Очевидно, я не единственная была в зоне слышимости. Я иду за ним, чувствуя, что сейчас ситуация накалится еще сильнее.
В промокшем комбинезоне Каро стоит на коленях на кафельном полу прачечной, окруженная лужей сероватой воды. Она рассматривает кольца труб позади одной из стиральных машин.
– Что происходит? – требовательно спрашивает Алекс, переводя взгляд с Каро на Люка.
– Сливной шланг полностью забился, – отвечает Каро, на ее лице проскальзывает облегчение, когда она замечает нас. – Не мог бы кто-то из вас принести ведро?
Я достаю одно из шкафа, и Каро подставляет его под низ, когда откручивает шланг. Это не помогает. Поток воды добавляется к луже на полу.
– Kut!
[17] – Люк отскакивает, брызги летят на его кроссовки. – Посмотри на этот гребаный срач.
– Твой гребаный срач, – поправляет Каро, вглядываясь внутрь шланга. Направив его вниз, она сильно его трясет, и что-то выпадает на пол.
Алекс подбирает одноразовую зажигалку, украшенную маленькими зелеными листьями марихуаны, и отдает ее Люку.
– Я полагаю, это твое.
Люк берет зажигалку без единого слова. Не извиняется перед Каро и даже не выглядит особо смущенным.
– Сколько раз я просила народ опустошать карманы, прежде чем загружать вещи в машинку? – жалуется Каро, явно расстроенная. – И не перегружать свыше максимальной отметки. Нельзя просто так забивать на стирку неделями, а потом запихивать все свои шмотки туда за один раз.
Люк бормочет что-то неразбочивое. Неожиданно Алекс кидается вперед и хватает его за футболку, ударяя в висок. Каро визжит, когда Люк поворачивается и бьет в ответ, его кулак проходится по подбородку Алекса. Тот спотыкается, и Люк заключает его в удушающую хватку.
– Отпусти его! – кричит Каро. В мгновение ока она выхватывает ведро грязной воды из-за стиральной машины и выплескивает в лицо Люка. Он изумленно таращится, вода стекает с его волос и бороды.
– Ах ты ж тупая сука!
Алекс высвобождается из хватки Люка, потом сбивает его с ног.
– Перестаньте! – кричу я, когда Люк тяжело приземляется на мокрый пол. Что же делать?
Несколько секунд спустя вбегают Арне и Дрю, потревоженные шумом. Арне хватает Алекса, целящегося ногой в живот Люка, и прижимает его к стене.
– Это не его вина! – кричит Каро, теперь заливаясь слезами. – Алекс защищал меня.
Дрю сердито смотрит на Люка, пытающегося подняться на ноги.
– Какого черта тут творится?
Мы все поворачиваемся на звук голоса Сандрин, доносящийся от двери. Господи, думаю я. Плохие новости быстро распространяются в этом месте – один намек на неприятности, и половина станции тут как тут.
Это не первый скандал, которому я стала свидетелем за последние пару недель. По мере того как антарктическая зима сгущается, напряжение на базе нарастает. Наши дни все чаще прерывают незначительные подколки и злословие, иногда взрывающиеся полноценной ссорой; две недели назад Дрю и Роб сцепились из-за того, чья очередь опустошать мусорные контейнеры, и Арку с Арне пришлось держать их, чтобы они не ринулись в драку. Несколько дней спустя Соня сорвалась на Люка за то, что он на полную громкость включил трэш-метал в гостиной.
– Он угрожал Каро, – Алекс испепеляет Люка взглядом, когда тот поднимается на ноги. Его борода окровавлена, замечаю я.
– Ни хрена подобного, – рычит Люк, проводя рукой по мокрым волосам. – Посмотри, что она со мной сделала!
– Это правда? – Сандрин поворачивается к Каро.
– Она ни в чем не виновата! – возражает Алекс. Он уже трясется от злости, обводя нас одичавшим взглядом. – Ты! – его челюсть напрягается, и он делает шаг в сторону Люка. – Это был ты, да?
Краем глаза, я вижу, как Каро качает головой. Не делай этого, говорят ее расширенные глаза. В то же время я чувствую запашок чего-то вроде виски от Алекса и понимаю, что он пил.
Черт. Сейчас даже не середина дня.
– Давайте на этом закончим. – Арне предупреждающе вскидывает руку, но Люк не обращает на него внимания.
– Что я? – он злобно смотрит на Алекса. – Я понятия не имею, о чем ты.
– Ты был на той вылазке. – Алекс тычет в него пальцем. – Тебе ведь никогда не нравился Жан-Люк, а?
– Ты о чем вообще, мужик? – насмешливо спрашивает Люк.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. – Я снова чую запашок алкоголя, когда Алекс выплевывает слова.
– Эй. – Дрю приближается. – Тебе нужно успокоиться.
– Нет, позволь ему облегчить душу, – говорит Люк. – Давайте все послушаем жалкую попытку Алекса отвести вину от себя. Он не может принять, что Жан-Люк умер из-за него, поэтому ищет козла отпущения.
– На что именно ты намекаешь, Алекс? – хмурится Сандрин. – Ты хочешь сказать, что кто-то сломал снаряжение Жан-Люка? – Морщины на ее лбу и вокруг рта кажутся более выраженными, чем неделю назад, словно она стареет на глазах, истощенная каким-то непонятным мне переживанием. – Ты ведь не всерьез, да? Как кто-то мог это сделать?
– Я не уверен, – качает головой Алекс. – Повредил карабин, или, возможно, веревку. Но мы никогда не узнаем, не так ли, Сандрин? Все это там, внизу с ним, на глубине полмили в той расщелине.
Мука отражается на лице начальницы станции, когда ее атакует та же картинка, что преследовала меня последние три месяца.
– Это было подстроено, – настаивает Алекс. – Это единственное объяснение. Я снова и снова все обдумывал. Снаряжение было в порядке, когда я проверял его перед выходом, но оно не все время было у меня на виду. Я, возможно, не увидел бы, если бы кто-то…
– Но почему? – прерывает Арне, вид у него крайне растерянный. Я чувствую необъяснимое притяжение к нему, хочу приблизиться, как будто он – безопасное убежище в этом шторме. – Зачем кому-то это делать?
– Да, почему? – требует Сандрин. – Почему кто-то мог хотеть навредить Жан-Люку.
Алекс медленно качает головой, будто не веря своим ушам. Как много он выпил, интересно? И делает ли он это регулярно?
Приглядывать за ним, как я пообещала Каро три недели назад, оказалось легче на словах, чем на деле – Алекс становился все более закрытым, избегая всех, кроме Каро и Арне. Он полностью забросил медицинские тесты и видеодневники, вынуждая меня наблюдать за ним единственным возможным способом – проверять его монитор активности. Хоть я и не разбираюсь в данных, по крайней мере, замеры сердцебиения дают мне знать, что он еще жив.
