Решив истолковать его слова как угрозу, Зиллис дал задний ход:
— Ладно. Хорошо. Я тебя слышал. Я успокоился.
— В зависимости от того, как крепко закручены гайки, на разборку рамы у тебя уйдет как минимум час, может, два. Ключ от наручников возьмешь на кухне. Воспользовавшись им, сразу начинай собирать вещи.
Зиллис моргнул.
— Что?
— Позвони Джекки, скажи, что ты увольняешься.
— Я не хочу увольняться.
— Спустись на землю, Стив. Теперь мы не сможем видеться каждый день. Учитывая, что я знаю о тебе, а ты знаешь обо мне. Тебе лучше уехать.
— Куда?
— Мне без разницы. Но за пределы округа Напа.
— Мне тут нравится. А кроме того, прямо сейчас я уехать не могу.
— В пятницу придешь в таверну за расчетом. Я оставлю для тебя конверт. Джекки передаст его тебе. С десятью тысячами долларов. Их тебе хватит, чтобы обосноваться в другом месте.
— Я ничего не сделал, а всю мою жизнь поставили с ног на голову. Это несправедливо.
— Ты прав. Это несправедливо. Но будет именно так, а не иначе. Твоя мебель не стоит и гроша. Можешь ее здесь и оставить. Собери личные вещи и в пятницу вечером уезжай из города.
— Я могу позвонить копам. Предъявить обвинения.
— Правда? Ты хочешь, чтобы копы побывали на месте преступления, увидели порнокассеты, эти манекены в соседней комнате?
Несмотря на страх, Зиллис из жалости к себе надулся.
— Кто умер и назначил тебя Богом?
Билли покачал головой.
— Стив, ты жалок. Ты возьмешь десять тысяч, порадуешься, что остался жив, и уедешь. И вот что еще… больше никогда не звони Манди Поллард.
— Постой. Ты не можешь…
— Не звони ей, не встречайся с ней. Никогда.
— Билли, она может полностью изменить мою жизнь.
— Она — милая девушка. Она — порядочная девушка.
— Именно про это я и говорю. Я знаю, я очищусь от прошлого. Если она…
— Хорошая женщина может круто изменить жизнь мужчины. Но не мужчины, который так глубоко залез в крысиную нору, как ты. Если ты хоть раз позвонишь ей или увидишься с ней, я это узнаю. И я тебя найду. Ты мне веришь?
Зиллис промолчал.
— А если ты прикоснешься к ней, клянусь Богом, я тебя убью, Стив.
— Это неправильно, — пробормотал Зиллис.
— Ты мне веришь? Лучше бы ты мне поверил, Стив.
И как только Билли положил руку на рукоятку пистолета, Зиллис ответил:
— Да. Конечно. Я тебя слышу.
— И хорошо. А теперь я ухожу.
— Все равно это дыра, — сказал Зиллис. — Виноградная страна — другое название для фермы. Я — не сельский житель.
— Ты — нет, — Билли направился к двери.
— Здесь скучно.
— Это точно, — согласился Билли.
— Да пошел ты.
— Счастливого пути, Кемосабе.
Глава 66
К тому времени, когда Билли отъехал на полмили от дома Зиллиса, его так трясло, что пришлось свернуть на обочину и какое-то время приходить в себя.
В кризисной ситуации он стал тем, кого больше всего презирал. На какое-то время он стал Джоном Палмером.
И, расплатившись с Зиллисом десятью тысячами долларов, Билли все равно оставался Джоном Палмером.
Когда дрожь прекратилась, он не двинул внедорожник с места, потому что не знал, куда ехать. Чувствовал, что уперся в стену. А сквозь стену пути нет.
Он хотел поехать домой, пусть там ничто не могло помочь ему найти решение стоящей перед ним проблемы.
Он хотел поехать домой просто для того, чтобы быть дома. Узнал знакомое желание отгородиться от мира. Оказавшись дома, он взялся бы за очередную заготовку из дуба, превращая ее в деталь орнамента, а мир мог катиться в ад.
Да только на этот раз он попал бы в ад вместе с миром. Он не мог привезти Барбару домой, а если бы оставил ее одну и в опасности, то лишился бы последнего повода, который не давал ему уйти из жизни.
События заставили его действовать, бросили в гущу событий, тем не менее он остро чувствовал собственную изоляцию и отчаяние.
Слишком долго он ничего не сеял, а потому не мог рассчитывать на урожай. Его друзья, которые на самом деле были всего лишь знакомыми, теперь, пожалуй, превратились в подозреваемых. Он достолярничался до мании преследования.
Отчалив от тротуара, Билли поехал куда глаза глядят, не ставя перед собой конкретной цели. Как птичка, он отдался во власть потокам ночи, думая только о том, чтобы остаться на плаву и не впасть в абсолютное отчаяние, прежде чем затеплится хоть какая-то искорка надежды.
Один короткий визит в дом Айви Элгин позволил ему узнать о ней больше, чем за годы их совместной работы. И хотя Айви ему нравилась, теперь он находил ее еще более загадочной, чем раньше, когда практически ничего о ней не знал.
Он не думал, что она могла быть как-то связана с выродком, который совершил все эти убийства. Но по собственному опыту, на примере отца и матери, знал, что ни в ком нельзя быть полностью уверенным.
Гарри Аваркян был добрым человеком и прекрасным адвокатом… но при этом одним из трех попечителей фонда, распоряжающегося семью миллионами долларов. И такое искушение не следовало сбрасывать со счетов. До Барбары Билли лишь раз побывал в доме Гарри. Барбара вывела его в свет. За год они обедали у Гарри раз шесть, но после того, как Барбара впала в кому. Билли виделся с Гарри только у него на работе.
Он знал Гарри Аваркяна. И не знал его.
На ум пришел доктор Феррьер. Безумие. Известные в округе врачи не шастали по тому же самому округу, убивая людей.
Да только доктор Феррьер хотел, чтобы Билли на пару с ним убил Барбару Мандель. Чтобы разрешил вытащить из желудка трубку, по которой поступало питание. Позволил ей умереть. Позволил умереть в коме от голода.
Если ты считаешь себя вправе решать за другого (за человека, не испытывающего боль), вправе определять, что качество жизни Барбары не соответствует величине ресурсов, которые на нее расходуются, тогда тебе нужно сделать лишь один шаг для того, чтобы нажать на спусковой крючок.
Нелепо. И однако, доктора Феррьера он знал не больше, чем своего отца: Билли ведь и представить себе не мог, что тот с таким упоением будет молотить мать разводным ключом.
Джон Палмер. Все знали, как сильно он любит власть, но его душа оставалась такой же загадочной, как другая планета.
Чем больше Билли думал о людях, которых знал, чем больше размышлял о том, что убийца — совершеннейший незнакомец, тем менее продуктивным становилось его раздумье, зато возрастало раздражение.
