После той достопамятной встречи с ним на маленькой улочке она сломя голову, невзирая на проливной дождь, помчалась на север, прочь от Лагуна-Бич, в направлении Лос-Анджелеса, стремясь подальше убежать от него, чтобы их разделяли мили и мили пространства. Полицейский заявил, что обязательно разыщет ее, куда бы она ни спряталась, и она верила ему. Но сидеть сложа руки и ждать, когда тебя убьют, было невыносимо.
Она успела доехать только до Корона дель Мар, первого небольшого городка на берегу океана к северу от Лагуна-Бич, когда поняла, что придется возвращаться. В Лос-Анджелесе нaдo будет начать все сначала: выяснить, в каких районах города при6ыльнее всего потрошить мусорные контейнеры, часы работы мусорщиков, чтобы до их прибытия успеть все тщательно осмотреть, узнать, где полиция менее придирчива, где выгоднее искать консервные банки и бутылки для обмена на деньги в пунктах вторсырья, разыскать другого благодетеля, подобного г-ну Ишигуре и сделать еще массу других вещей. Сейчас у нее было туговато с деньгами, и она не могла позволить себе роскошь растратить весь свой наличный капитал, пока будет входить в курс дела на новом месте. Поэтому Лагуна-Бич оставалась единственным приемлемым местом обитания.
Бедность страшна полным отсутствием выбора.
Джанет повернула обратно в Лагуна-Бич, мысленно кляня себя за бессмысленную трату бензина. Припарковавшись в одном из тихих переулков, они провели в машине почти всю вторую половину дня, пока шел дождь. При тусклом свете она читала Дэнни рассказы из толстой книги для детей, которую обнаружила в мусорных отбросах, а Вуфер мирно спал на заднем сиденье. Дэнни обожал, когда ему читали. Затаив дыхание, он внимательно слушал, и по его личику, переливаясь жемчугом и серебром, скользили тени от стекавших по лобовому стеклу ручейков воды.
И вот они на кухне, дождь прекратился, наступил вечер, обед уже съеден, и пора снова возвращаться в старенький "додж" на ночлег. Джанет ужасно вымоталась за этот день и знала, что Дэнни, едва добравшись до машины, тотчас уснет. Но сама она боялась даже на секунду прикрыть глаза, содрогаясь при мысли что, уснув, упустит момент, когда может явиться оборотень-полицейский.
Когда все обедавшие, собрав со стола свою грязную посуду, отнесли ее к мойке, к Джанет и Дэнни подошла повариха, которую звали Лорена. Это была крупная женщина лет пятидесяти, с чистой и гnадкой, как фарфор, кожей, на лице ее не было ни единой морщинки, словно она никогда в жизни не ведала никаких печалей. У нее были сильные, красные от воды руки. В них она держала большую консервную банку для пищевых отходов, доверху наполненную мясными объедками.
- Собака все еще при вас? - спросила Лорена. - Симпатичная псина. В прошлые разы она вроде бы приходила сюда вместе с вами?
- Вуфер, - подсказал Дэнни.
- Уж больно ему мой паренек приглянулся, - осторожно вставила Джанет. - Он там, ждет нас на улице.
- Что ж, вот ему от меня подарок, - кивнула Лоретта на консервную банку.
Миловидная белокурая нянечка, стоявшая неподалеку у чурбана для рубки мяса и пившая из стакана молоко, услышала этот разговор.
- Он что, правда симпатичный?
- Обыкновенная дворняга, - сказала Лорена, - совершенно беспородная, но как картинка, хоть сейчас снимай в кино.
- Обожаю собак, ~ воскликнула нянечка. - у меня самой дома три собаки. Я на них просто помешана. Можно взглянуть на вашего песика?
- Конечно, пойдем посмотрим, - по-хозяйски распорядилась Лорена. Но тотчас спохватилась и улыбнулась Джанет. - Не будете возражать, если я покажу его Ангелине?
Ангелиной, видимо, звали нянечку.
- Господи, с чего это я стану возражать? - воскликнула Джанет.
Лорена первой пошла к выходу на улицу. Объедки в банке были не мясными отбросами, сплошь состоящими из жира и хрящей, а отборными кусками ветчины и индейки.
Снаружи, в конусе желтого света от фонаря, в терпеливой позе ожидания, склонив набок голову с торчащим вверх одним и свисающим вниз другим ухом, сидел Вуфер, вопросительно глядя на приближающихся людей. Первое после шторма мягкое дунoвeниe ветерка лохматило его шерсть.
Ангелина мгновенно пришла в восторг.
- Прелесть какая!
- Он мой, - прошептал Дэнни, но так тихо, что только Джанет расслышала его слова.
Вуфер, словно поняв похвалу нянечки, осклабился и своим лохматым хвостом стал неистово мести асфальт.
А может, и впрямь понял. С первого же дня, как к ним прибился Вуфер, Джанет убедилась, что он был исключительно сообразительным псом.
Взяв из рук поварихи консервную банку с мясом, Ангелина выступила вперед и присела перед собакой на корточки:
- На, симпатяга. Смотри. Нравится? Думаю, такого ты не едал.
Вуфер взглянул на Джанет, словно прося у нее разрешения начать пир. В данный момент он был обыкновенной бродячей собакой, но когда-то, вероятно, жил у своих хозяев дома. Он проявлял сдержанность, несомненно являвшуюся результатом дрессировки, и обладал способностью платить добром за добро, которая возникает у зверей - да и, видимо, у людей также - от доброго к ним отношения.
Джанет утвердительно кивнула. Только тогда собака набросилась на еду, хватая из банки и жадно заглатывая куски и обрезки мяса.
Неожиданно Джанет почувствовала в собаке родственную душу, и ей стало неимоверно горько от этого чувства. Родители обращались с ней с той же жестокостью, с какой некоторые, явно ненормальные люди, обращаются с животными; да и что говорить, к кошке или собаке родители ее отнеслись бы гораздо более человечески, чем к собственной дочери. Не лучше вел себя по отношению к ней и Венс. И хотя на собаке не было заметно никаких следов от побоев и она не умирала с голоду, на улице она тоже оказалась явно не по своей воле. Несмотря на отcутствие ошейника, чувствовалось, что какое-то время она жила среди людей: уж слишком старалась им услужить и очень нуждалась в их любви и ласке. Выбросить беззащитное животное на улицу равносильно надругательству над ним, и это означало что в судьбах Джанет и собаки было очень много общих тpyдностей, страхов и злоключений.
Она решила ни за что не гнать от себя пса, даже не взирая на расходы и неудобства, связанные с его содержанием. Узы, связывавшие их, были достойны уважения: оба были живыми существами, способными на проявление отваги, оба обладaли повышенным чувством долга и оба оказались в нужде.
Пока Вуфер с собачьим энтузиазмом уплетал свои обед, белокурая нянечка ласкала его, щекотала у него за ушами и ворковала над ним.
- Я же вам говорила, что он прелесть, - горделиво обронила повариха Лорела, складывая руки на своей обширной груди и улыбаясь Вуферу. - Его запросто можно снимать в кино. Такой красавчик, просто загляденье.
- Он мой, - обеспокоенно пробормотал Дэнни, и снова так тихо, что только Джанет могла его расслышать.
Он стоял рядом с ней, ухватившись за нее обеими ручонками, и она, чтобы успокоить его и ободрить, положила руку ему на плечо.
