Гвозди в висках начали пульсировать с какой-то чудовищной силой, а потом вдруг у меня хлынула кровь носом, гвозди пропали и, частично, вернулся звук.
Кричали люди, дико, страшно… Казалось, что все это происходит где-то далеко - визжал конь. Сложно объяснить этот визг, но он именно визжал! Однако самый страшный звук шел именно от этой кучи лоскутов и лент, что полупрозрачной черной стеной пыталась заключить Харта в кокон. Шепот черного существа сливался из тысяч голосов, звал к себе, манил...
Меч Харта и в самом деле был гибким, как хлыст и тьма отступала перед резкими ударами. Слух улучшался и я слышала какие-то чавкающие звуки, когда его меч касался черноты. Все это долго только рассказывать, а на самом деле прошли считанные секунды, но уже то, что Харт защищал меня, не оставило мне выбора. Я не могла пойти на зов этого существа. Однако оно рвалось ко мне с какой-то омерзительной гибкостью, стараясь дотянуться хоть одним щупальцем…
Совершенно неосознанным движением я вытянула навстречу черной дряни ладони, просто защищаясь. Моя магия ринулась наружу и она совсем ни чем не напоминала уютную и теплую Силу природника! Оттуда, изнутри, из выжженного нутра, поднялась Сила совсем другого рода - жутковатая в своей непонятности, мощная, злая, боевая…
Вернувшимся магическим зрением я видела, как пульсирующие концентрические круги цвета чистого серебра ласково огибают Харта, ставя щит между ним и черным существом, как круги сливаются в тонкий щит и как бессильно бьются о него лоскутья и щупальца тьмы, тая прямо на глазах.
Слышала я еще не очень хорошо, но Харт замедлил движение, поняв, что тварь исчезла, резко повернулся и кинулся ко мне:
- Шшшшаааа…
- Что?!
Он протянул руку и провел мне по лицу, как бы смывая с некую пленку. Звук вернулся полностью, но я все еще мало что понимала. Подняла руку и не столько вытерла текущую из носа кровь, сколько, похоже, размазала ее по лицу.
- Ты в порядке?!
- Да, но там люди кричат…
- Матка погибла, так что гнездо выжжено… Это лунный маг… Нам просто повезло! Но ты права, надо пойти посмотреть, что там. Сможешь идти?
- Да, конечно!
Он подал мне руку, помогая встать. Кружилась голова, но мир вернулся на место, с прежними цветами, звуками и запахами. Пахло гнилью, гарью и смертью, но вонь эта уже исчезала, заменяясь запахами крови, коней, морозного воздуха и, почему-то – печеного хлеба.
Часть обоза пострадала. Несколько человек погибли, я их видела раньше в середине обоза. Плакала женщина над телом мужа. Тело выглядело просто чудовищно – оно было на половину разложившимся! Но гораздо страшнее выглядели мертвые, расползающиеся слизью твари, которых скидывали с дороги солдаты. Не руками скидывали – кольями. Харт подошел к отдающему приказы Роверу и о чем-то разговаривал.
Потом вернулся, взял меня за руку и повел назад.
- Харт, подожди, а помочь?!
- Не нужна помощь пока. Ровер вояка старый, лучше знает. Велел телеги с дороги сгонять – тела сжечь нужно, ночевать здесь сегодня будем.
- Харт, а если рядом есть еще одна такая тварь?!
- Они не терпят соперников рядом с гнездовьем. Так что – нет. На день-два пути точно нет.
Дошли до телеги и Харт, оставив меня отлеживаться, прихватил топорик и пошел рубить дрова. В этот раз не хворост был нужен. Вскоре ему на помощь подоспело еще несколько мужчин. Другие расчищали снег на большом пятачке перед лесом – подальше от деревьев.
Я еще немного бездумно постояла, отходя от всего этого, набрала горсть снега и протерла лицо от крови. А потом еще несколько раз, до тех пор, пока снег не перестал розоветь. Было дико думать о том, что нужно делать какие-то обычные дела. Например – готовить еду. Только что, почти у нас на глазах погибли люди, погибли страшно…
Однако вот жизнь на этом не кончилась. Завершив работу Харт вернется не только уставший, но и голодный. Я вздохнула, помотала головой, отгоняя дурноту, и пошла присматривать место под костер. Не слишком понимала, почему собираются хоронить людей именно здесь, а не довезти тела до села и похоронить там, но не мне об этом рассуждать.
Лезть сейчас с расспросами – совсем неуместно. Так что я занялась костром и едой.
Думать о своей магии я, пока еще, не могла. Если честно, то она скорее пугала меня, эта странная сила. Так что привычными делами я старалась занять не только руки, но и голову.
К вечеру снег на одной из полян частично расчистили, частично вытоптали. Сложили огромную поленницу и тела двух погибших мужчин и одной женщины уложили в некое подобие гнезда из бревен. Солнце еще только собиралось садится, когда ронс Цинт факелом поджег этот чудовищный костер с нескольких сторон. Глядя, как разгорается пламя, он звучно произнес:
- Да станут они частью Силы!
И люди, до того молча стоящие кольцом вокруг, почти хором повторили:
- Да станут они частью Силы!
Больше ничего не было, все разошлись по своим местам, к наспех оборудованным стоянкам. У костра остались только ронс Ровер и двое солдат. Солнце садилось и огромный костер, полыхавший недалеко от темнеющего леса, становился все ярче и ярче с каждой минутой.
- Садись, Харт. Ты устал. Хлеба вот только нет, но я кашу заправила…
Тарелку Харт принял молча и так же молча принялся есть. Я заметила, что у него мелко дрожат руки от напряжения. Это не удивительно – такая нагрузка не каждый день бывает.
Сегодня мы не разговаривали и не сидели у костра. Вымотанный Харт уснул сразу же, как только лег. А у меня, наконец-то, появилась возможность обдумать все.
Сила, которая пробудилась во мне, пугала меня. В ней была странная двойственность. Да, она спасла мне жизнь, она спасла Харта и, наверное, всех остальных людей в обозе. Только вот именно она, Сила, откликалась на зов этого порождения тьмы. Что же она такое?! Откуда во мне эта двойственность, это желание растворится в Тьме, получить дарованный ею покой?
Я пыталась мыслить логически, стараясь понять эти противоречия. Если бы не Харт – я бы пошла на зов? Стала бы частью нежити?! Мысль об этом пугала, я не могла объяснить себе самой свое желание откликнуться на зов. А потом, совершенно неожиданно, я вспомнила стих, что поразил меня давным-давно, еще там, в моем мире:
Однажды появилась тьма:
Возникло вдруг из ниоткуда
Гигантской мощи анти-чудо,
Давно сошедшее с ума.
И всё, что жаждала она,
О чём ей грезилось, так это
Миры и океаны света
Собою высушить до дна.
И гас очередной предел,
Что было ей ничтожно мало —
Она пространство поглощала,
А свет безудержно редел.
И чтоб его не извести,
