(Перевод А. П. Семёнова-Тян-Шанского)
8b. ГОРАЦИЙ «Послания»
II. 1. 5—6.
Ромул, и Либер-отец, и Кастор с братом Поллуксом,
Те, что в храмах к богам за то причислены были...
II. 1. 24—25.
...царей договоры
С общиной Габиев или сабинян суровых...
(Перевод Н. С. Гинцбурга)
9. ТИБУЛЛ; АЛЬБИЙ (около 55—19 до н. э.)
«Элегии»
II. 5. 23—56.
Ромул ещё не сложил те стены вечного града,
Где поселиться не смог вместе с ним брат его Рем.
На Палатине паслись, заросшем травою, коровы,
И покрывали ряды хижин Юпитеров холм,
Пан, окроплён молоком, стоял там под каменным дубом,
Палес из древа была грубым ножом создана,
Там кочевой пастух, на ветвях свой дар помещая,
Богу лесному в обет звонкую вешал свирель.
Этой свирели лады из тростинок составлены разных,
Воском спаян их ряд — от головной до меньшой.
Там же, где ныне лежит равнина Велабра, бывало
Лодочка малая шла по неглубокой воде;
Эта дорога несла в угоду хозяину стада,
Юноше с толстой сумой — девушку в праздничный день,
И возвращалися с ней дары изобильной деревни —
Сыр и барашек младой от белоснежной овцы.
«Неутомимый Эней, Амура крылатого братец!
Ты, что на беглых челнах Трои святыни везёшь,
Вот уж Юпитер тебе указует лаврентские земли,
Ларов-скитальцев зовёт гостеприимный приют.
Там небеса обретёшь, когда Нумиция волны,
Как Индигета, тебя к сонму богов вознесут.
Вот уж Победа летит над кормой кораблей утомлённых,
Слышат троянцы твои гордой богини привет.
Вот уж пожаром блестит пылающий лагерь рутулов:
Я предрекаю, о Турн, близкую гибель твою!
Лагерь Лаврента я зрю, предо мною Лавиния стены,
Долгую Альбу — оплот вижу Аскания я,
Или я, вижу тебя, о жрица, любезная Марсу,
Вижу, как бросила ты Весты святой алтари,
Тайный брак завершён, упали девичьи повязки,
Страстного бога доспех на побережье забыт.
Траву щипите, быки, пока можно, на всём семигорье,
Скоро на этих лугах мощный воздвигнется град...
(Перевод Л. Е. Остроумова)
10. ПРОПЕРЦИЙ; СЕКСТ (около 50—15 до н. э.)
«Элегии»
II. 6. 19—22.
Что мне примеров искать у греков? Ты вождь преступлений,
Ромул, — вскормили тебя хищной волчицы сосцы.
Ты научил, как украсть безнаказанно чистых сабинок;
Из-за тебя в наши дни в Риме беспутен Амур.
III. 9. 49—51.
Или как римлян быки паслись на холме Палатинском,
Стены могу описать — гибелью Рем их скрепил, —
Или царей-близнецов, вскормленных грудью волчицы...
IV. 1. 1—56.
Странник, смотри: этот Рим, что раскинулся здесь перед нами,
Был до Энея холмом, густо поросшим травой.
На Палатине, где храм возвышается Феба Морского,
Прежде изгнанник Эвандр пас лишь коров да быков.
Не воздвигались тогда, как теперь, золочёные храмы:
Было не стыдно богам глиняным в хижинах жить.
С голых утёсов скалы гремел Тарпейский Юпитер,
И водопоем скоту Тибр-чужестранец служил.
Где на подъёме горы стоит дом Рема, когда-то
Общий для братьев очаг был и державою их.
Где заседает сенат в окаймлённых пурпуром тогах,
Там собирался старшин попросту, в шкурах, совет.
Сельский рожок созывал на сходку древних квиритов,
Сотня их всех на лугу и составляла сенат.
Не волновались ещё над изгибом театра завесы,
Не орошал в старину сцену душистый шафран.
Не было нужды искать никому богов иноземных,
Раз трепетала толпа перед святыней отцов,
Иль ежегодно справлять Палилии, сено сжигая,
Вместо чего в наши дни куцего режут коня.
Скромная Веста была венчанному ослику рада,
Скудные жертвы везли, тощих впрягая коров,
Кровью жирной свиньи перекрёстки тропинок святили,
Печень овцы под свирель в жертву пастух приносил.
В шкуре козлиной хлестал всех плетью ремённою пахарь:
Священнодействует так Фабий Луперк и теперь.
Грубый боец не блистал, врагов устрашая, доспехом:
Все обожжённым дубьём попросту бились тогда.
В шапке волчьей Лукмон впервые лагерь устроил,
Татию больше хлопот было тогда средь овец.
Титии следом пошли, Солонийские Луцеры, Рамны,
Белых коней четверню Ромул отсюда погнал.
Город был мал и вдали подгородные были Бовиллы,
В Габиях, жалких теперь, густо толпился народ,
Имя по белой свинье получившая, высилась Альба,
Даже и путь до Фиден долгим казался тогда.
Римляне имя своё получили от города Рима,
Но не стыдятся они крови волчицы своей.
Счастье, что ты привела сюда своих, Троя, Пенатов:
Видно, дарданский корабль вещая птица вела!
Было приметой благой уже то, что его не разрушил
Конь из еловых досок, чрево раскрывший своё
В час, как на шее повис у сына дрожащий родитель
И остерёгся огонь плечи сыновние жечь.
Деция дух возник, вознеслись и Брута секиры,
Меч Венера сама Цезарю здесь подала,
В гордой победе неся воскресающей Трои доспехи:
Древле богов твоих, Юл, к счастью земля приняла,
Если треножник вещал смятенной авернской сивиллы,
Что авентинский Рем жертвой искупит поля,
