Вскоре «мнение турок насчет того как быть с Мубараком дальше», информировал Санкт-Петербург Г. Овсеенко, разделилось. Генерал-губернатору Багдада, хорошо, судя по всему, проплаченному шейхом Мубараком, удалось все же убедить центральное правительство «оставить …мысль о насилии по отношению к шейху Мубараку». И готовившуюся карательную операцию, предусматривавшую высадку турецкого десанта с моря с одновременным проведением джабаль шаммарами кавалерийского рейда с суши, свернули
[387].
В конце апреля, доносил Г. Овсеенко, поступило указание султана направить в Кувейт для встречи с шейхом Мубараком высокопоставленного чиновника. Ему надлежало выяснить реальное положение дел в Кувейте. Турки, замечает Г. Овсеенко, не были уверены в том, что во время военной операции против Кувейта «за спиной шейха не появятся английские канонерки»
[388].
Шейх Мубарак повсюду имел «глаза и уши». Его тайный агент в Басре, ‘Абд ал-‘Азиз ибн Салим ал-Бадр, разузнал и заблаговременно предупредил шейха о готовившейся поездке в Кувейт генерал-губернаторе Басры. Располагая временем, эмир Кувейта организовал (совместно с англичанами) впечатляющее, по выражению российского дипломата, политико-дипломатическое представление по приему турецкого чиновника; поставил его на своей сцене блестяще.
В депеше, направленной генерал-губернатором Басры (2 мая 1901 г.) «Мабараку-паше, каимммакаму казы Кувейт», говорилось, что главная цель планируемого им посещения Кувейта, встреч и бесед с Мубараком-пашой, состоит в том, чтобы «положить конец кровопролитию между мусульманами».
Из-за «признаков эпидемии холеры в Басре» его отъезд на какое-то время отложили. Вскоре, сообщал английский консул, «карантин с вали сняли», и 16 мая он отправился в Кувейт. Сопровождали его в этой поездке секретарь и помощник, а также 20 жандармов и кавалерийский военный эскорт в составе 60 всадников
[389].
Генерал-губернатор находился в Кувейте с 19 по 23 мая 1901 года. Изменившиеся настроения в семействе Сабахов в отношении Турции, писал Г. Овсеенко, почувствовал сразу, с порога. Шейх Мубарак, отличавшийся гостеприимством и «умением срезать острые углы», то и дело появлявшиеся во взаимоотношениях с турками, встретил главу басрийской администрации, не у ворот резиденции, а «только на лестнице в ней, ведущей на второй этаж». Войдя в сопровождении шейха в зал для маджалисов (встреч и бесед), турок увидел находившихся там офицеров со стоявшей на рейде в Кувейтской бухте английской канонерки «Сфинкс». На вопрос о том, зачем англичане пожаловали к Мубараку, шейх, указывая взглядом на командира английского корабля, как бы в шутку, ответил, что они, вероятно, намерены в случае возникновения какой-либо угрозы Кувейту, военного столкновения с турками, к примеру, вмешаться, и «взять его под свою защиту»
[390].
Переговоры генерал-губернатора Басры с шейхом Мубараком, доносил Г. В. Овсеенко, хорошо продемонстрировали настроения турок в отношении Кувейта. Вали Басры решительно потребовал от эмира Кувейта взять на себя одно конкретное письменное обязательство, а именно: «укрывшихся в Кувейте Са’удов не выпускать», и «борьбы с Рашидитами первым не зачинать», если только со стороны их «не последует на то вызова»
[391].
Из депеши английского политического резидента в Персидском заливе Кэмбелла следует, что вали Басры пытался убедить шейха Мубарака «принять» в Кувейте — «на постоянной основе» — турецкий военный гарнизон, представленный «одним батальоном турецких солдат», а также «турецкого судью» и назначенного султаном турецкого управляющего Кувейтской бухтой. Настаивал на открытии в Кувейте турецкого таможенного поста
[392].
По совету англичан, шейх Мубарак попросил три дня на обдумывание и «обсуждение с семейством Аль Сабах и с народом Кувейта» сделанного ему предложения. В течение этих трех дней в Кувейтскую бухту, в дополнение к стоявшей уже там канонерке «Сфинкс», подошли еще два боевых корабля британцев — «Помона» и «Малиновка».
Лазутчики Рашидитов извещали, что «город — под ружьем», и «хорошо прикрыт инглизами». Не располагая поддержкой со стороны турок, напасть на Кувейт, как и думал шейх Мубарак, Рашидиты не решились
[393]. В беседе с командиром английского корабля «Голубь» шейх Мубарак прямо заявлял, что в ситуации, складывавшейся тогда вокруг Кувейта, то есть на фоне переговоров с турками и с учетом наличия в водах Кувейта английской военной силы, сунуться в его удел Рашидиты не осмелятся. Если же и сделают это, то сведения о передвижении их войск он от своих агентов получит тотчас же, достоверные и точные
[394].
По завершении поездки в Кувейт, докладывал Г. Овсеенко, генерал-губернатор Басры вместе с шейхом Мубарака проследовали в Фао, морем. Шли на большом буме, личном судне шейха. На сопровождавшем их паруснике, как явствует уже из донесения английского консула в Басре, располагались турецкие жандармы и гвардейцы-охранники шейха. Кавалерийский эскорт генерал-губернатора возвращался в Басру по суше. Оба судна двигались «под турецким флагом». Капитан-лейтенант Филд, командир английского корабля «Марафон», стоявшего в то время у Фао, отдал генерал-губернатору Басры «приветственный салют» — 17 выстрелами из орудий палубной артиллерии
[395].
Из сказанного выше видно, что англичане, продемонстрировав генерал-губернатору свое военно-морское присутствие и в Кувейтской бухте, и на морском пути из Басры в Кувейт, довольно ясно дали понять туркам, что допустить нарушения статус-кво Кувейта, иными словами, — напасть на Кувейт, они им не позволят.
В тексте телеграммы, посланной шейхом Мубараком из Фао на имя центрального турецкого правительства, говорилось, что народ Кувейта, выражает уважение султану, как главе мусульман. Что же касается защиты Кувейта, то кувейтцы просили его передать Высокой Порте, что в ничьей помощи они пока не нуждается, ибо отношения свои строит со всеми странами и соседями, руководствуясь принципами мира и добрососедства.
