Я вздрагиваю всем существом. Сжимаюсь от дикой ревности. От обиды! От зависти! Но девочка улыбается, у нее лучший день в жизни. Злата подходит к молодоженам, вручает подарок: цветы и конверт. Поздравляет долго и красиво.
— Спасибо огромное, — говорит Алексей.
Его окликают, и девочка со Златой остаются наедине. Ненадолго, разумеется.
— Очень красивый образ, — хвалит Злата.
— Спасибо, — кивает девочка. Вновь берет на руки Миру.
Злата улыбается.
— Данил приедет за Мирославой часов в семь, — говорит она.
— Прекрасно. Думаю, в ресторане Мирославе будет скучно.
Злата кивает.
— Спасибо, что согласились посидеть, — вежливо произносит девочка. Счастливая жена. Ослепленная вспышками фотокамер. Безукоризненно красивая. Это ее день.
— Мы с радостью.
Внутри у меня что-то надламывается. И девочка это чувствует. Она произносит:
— Извини, если...
— Не стоит. — Злата смеется. — Ты ни при чем, Данил всегда поступает так, как считает нужным. Я на тебя злилась поначалу, но... Ты не поверишь, Марина, но появление Мирославы для меня стало настоящим подарком. Это чистая правда. Я когда увидела, как Данил о ней говорит... внутри надежда появились.
— Надежда? — переспрашиваю я.
Девочка молчит, ей пора к мужу. У нее есть муж.
— Да, — кивает Злата. — Данил решил, что у него не будет детей. Это было одним из его условий для вступления в брак. У Данила холодные отношения с родителями, он опасался повторения. Он вообще человек сложный. А теперь... — Она улыбается. — Ты вышла замуж. А Мирослава — как подарок. Надеюсь, еще немного, и Данил передумает. Поймет, что может быть отличным отцом. И тогда все изменится.
Я делаю вдох. Мои брови летят вверх. Образ правильной девочки тает, как первый снег. Я снова и разум, и чувства. Оглядываюсь. Немного жмут туфли и кольцо на пальце. А еще болят глаза от вспышек фотоаппаратов.
Со мной он хотел детей! Сразу хотел! Мы говорили об этом, когда были вместе. Когда ездили на машине в Омск. Она его совсем не знает. Живет с ним и не знает. Он ее нисколько не любит. Нисколечко. Дурак, боже, какой он дурак!
Злата моих мыслей читать не может. Она опять улыбается.
— Так что, Марина, даже не сомневайся, я очень рада, когда Мирослава проводит время с Данилом. Хочу предложить забрать ее дня на три. Подумайте с Алексеем. И вообще, я уверена, у нас получится дружить семьями.
Мое сердце отчаянно колотится. Сельская девочка, которую бросил отец. Обещал, что вернется за ней, и не вернулся, оставив на попечение ведомой матери и жестокого отчима. Эта мечтательная девочка, которая прятала деньги на побег в кладовке, в стеклянной банке, добилась всего, чего хотела.
Но поняла, что выросла.
Я вежливо улыбаюсь Злате. Мы делаем неловкое движение, словно хотим обняться, но затем обе застываем. И отшатываемся. Ее слова о том, чтобы дружить семьями, так и висят в воздухе, не получив ответа.
Улыбка на губах Златы меркнет. На моих тоже.
Чуть позже я сажусь в машину и еду дальше фотографироваться. А потом в ресторан. Я исполнила мечту тысяч сельских девочек. Выбралась из деревни. Надела самое красивое платье. В меня влюбился прекрасный принц.
Чувствую пустоту внутри. Слез больше нет. В этот момент я понимаю, что окончательно повзрослела.
Данил приезжает к самому началу развлекательной программы. На часах семь вечера. Мы только-только успели перекусить и выпить по бокалу шампанского.
Мирослава вовсю капризничает, она далеко не самый идеальный ребенок на свете. Гостей много, и моя мама в качестве няни ее не устраивает совершенно.
В воздухе витают шутки, что нужно было жениться на Варе: Егор послушно сидит за столом и смотрит мультики на телефоне. Мирослава же успела несколько раз разрыдаться. В очередной раз я качаю ее на улице, когда вижу знакомую черную машину.
— А вон и папа! — говорю с непередаваемым облегчением. — Смотри, кто приехал за тобой! Папа!
Мирослава поднимает голову и смотрит на Данила, который выходит из машины. К ресторану не идет. Стоит у своей громадины и нас разглядывает.
На нем тонкий черный свитер и черные джинсы. Данил нарядился на мою свадьбу как на похороны.
— Отдам дочку отцу, — говорю гостям, что толкутся на крыльце. Те восклицают что-то вроде: «Слава богу!» И это злит.
Губы дрожат. Я обещаю себе не думать о том, что Данил решил не обзаводиться детьми от другой женщины. Так сильно просил у меня родить ребеночка, зачатого случайно и совершенно не вовремя, а с законной женой даже планировать отказался.
Он так обрадовался Мирославе! Я ведь помню ту искру в его глазах, которая погасла от моей лжи. Я легко одета, и дрожь пробегает по телу. Наверное, от холода.
Со мной он был готов стать отцом еще три года назад. Со Златой или любой другой женщиной на ее месте — никогда. Боже, он даже не пытался себе кого-то искать! Не пытался знакомиться, влюбляться. Я постоянно искала, а он просто жил!
Я иду к Данилу, несу ему нашу дочку.
Он больше не пялится в пол или в сторону, как раньше всегда при наших встречах. Данил смотрит на меня. И не скрывает эмоций.
Волоски на теле дыбом встают. Может, я просто не замечаю сильного ветра?
Он смотрит на меня в упор. Отдаю себе отчет, что в свадебном платье.
И сердце колотится все быстрее.
Я подхожу к Данилу.
— Привет, — произношу весело.
— Привет. Мирок, как я скучал, — говорит он, поспешно забирая у меня дочку.
Мирослава обнимает отца за шею и хохочет, когда тот начинает целовать ее в щеки, нос, лоб.
— Папа, хватит! Хватит! — кричит она.
Данил улыбается и с трудом отрывается от нее.
— Еще! — тут же требует дочь.
— Щас домой поедем и продолжим нежничать, — обещает Данил.
— Папа, я кушать хочу, — сообщает Мирослава.
— Кушать? — вскидывает он брови. — Тебя не кормили? — Данил бросает раздраженный взгляд в сторону ресторана.
Мирослава горестно вздыхает, обнимает отца за шею и расслабляется. Я смотрю на нее и улыбаюсь. Она сейчас чувствует себя в полной безопасности, абсолютно счастливой. Еще не понимает, что за человек ее отец, это пока интуиция. У меня так же было с ним три года назад. Умом понимала, что он бедный неудачник, а интуиция трубила, что надежнее нет.
— Ты чего ребенка не кормишь? — усмехается Данил.
— Еды много, Мира перевозбудилась и испугалась гостей. Полпраздника торчим здесь. Она только со мной успокаивается. Я вообще надеялась, ты приедешь еще к загсу.
