— Что сбежала с Данилом? — спрашивает Варя.
— Что дотянула до свадьбы.
Мы чокаемся и делаем по большом глотку.
— Все так быстро происходило, я совершенно запуталась. Единственные люди, кому была выгодна эта свадьба. — это родители Лёши, из-за терок с Данилом. Но вины своей я не умаляю, не подумайте. Я сделала всё наихудшим образом. Когда начинаю думать о том, как выглядит мой побег со стороны, хочется спрятаться в самый темный чулан. Столько людей на свадьбе видели, как я села в машину бывшего! Оставила мужа, гостей... К тому же Данил женат! И прямо сейчас разговаривает со своей женой. Наша связь стольких людей задела, что мне просто страшно.
Забираюсь на стул с ногами, обнимаю колени и опускаю голову. Данила нет весь день, он занят. Ожидание невыносимо, оно мелкими пираньями жрет мою душу.
— Марина, — окликает мама, прервавшись на глоток.
Я отрицательно качаю головой, прося ее молчать. Не добивать, не мучить. Мне некуда пойти, негде больше спрятаться.
— Ты была счастлива этой ночью?
Молчу секунду, а потом отвечаю честно:
— Кажется, я никогда не была так счастлива, как с ним этой ночью.
Зажмуриваюсь изо всех сил, аж голова кружиться начинает.
— Наверное, мне стоит дать тебе мудрый совет, доченька, — продолжает мама ласково. — Остановить и уберечь от ошибок. Но я просто скажу, что если ты его любишь, то оно того стоило.
— Мам, а как же твои слова, что любим мы одних, а живем все равно с другими, и это нормально? Что иной дороги нет. Что судьба такая, и ничего не поделаешь. Ты давала уже мудрые советы, а я снова в омут! Снова за ним! И неизвестно, что ждет впереди!
— Вашего с Варей отца нет в живых. Но если была бы возможность, хотя бы крошечный шанс снова быть с ним, исправить ошибки или... Господи, хотя бы одну ночь вместе провести, неужели, Марина, ты думаешь, я бы им не воспользовалась?
Я поднимаю глаза. От ее тона и интонаций морозец прокатывается по коже. Мама никогда не говорит об отце. С тех пор как он отвез нас в деревню, оставил ждать и не вернулся, она испытывает к нему лишь ненависть и презрение. Хотя он не вернулся по причине того, что погиб.
— Ты бы сбежала к папе со своей свадьбы? — спрашиваю я серьезно. Пытливо смотрю на нее.
— Я бы сбежала к нему даже в ад из рая, куда так жаждет попасть кусок дерьма, мой второй бывший муж Семён.
Я усмехаюсь. Мы с Варей переглядываемся, мама осушает бокал.
— А потом было бы видно, что дальше. Всю жизнь любить одного, а жить с другим — это наказание. Которое несут все — и ты, и твои дети.
Я грустно улыбаюсь. Выпитый натощак бокал уже кружит голову и растравливает остатки недоеденной пираньями души.
— Мы с Лёшей слишком сильно похожи. Нам легко вместе, весело, но... — Оглядываю родных. — Он психовал. Вывалил на пол мои вещи, ходил по ним, пинал. Вышвырнул трусы на улицу. Они висят на дереве, представьте. Я как увидела, чуть не упала. Лёша вылил все мои крема и шампуни в раковину. — Изо рта вырывается смешок. — Заявил в лицо, что ненавидит, обозвал самыми последними словами. А когда я уходила, он выбежал следом и пожелал сдохнуть в одиночестве. И знаешь, почему меня это не тронуло, мама? Я бы сделала ровно все то же самое на его месте. Мы словно кальки друг с друга. Мы могли бы быть прекрасными друзьями. Наверное, ими и были.
— А Данил?
Пожимаю плечами.
— Когда я думаю о нем, поджилки трясутся, — признаюсь честно, слегка краснея. — Внутри все сжимается. Голова не варит. И это не проходит.
Мама с Варей посмеиваются. А у меня гора с плеч падает! Я ожидала, что будут ругать, стыдить, снова обзывать. В итоге мы пьем вино и обсуждаем мужчин. Варвара обнимает меня и молчит. Мама вновь разливает алкоголь, добивая бутылку.
— Лёша попсихует, позлится. Поненавидит тебя. А потом пойдет дальше, — говорит она. — У него всё еще впереди.
— А если нет? — спрашивает Варя. — Если он так и не сможет вновь стать счастливым?
— Значит, это его собственный выбор. Человек не должен на сто процентов зависеть от другого человека. Лёша ведь состоит не только из любви к Марине. Он сын своих родителей, чей-то друг, он, в конце концов, мужчина. У него есть хобби, учеба, будет карьера. Если одна сфера тянет на дно, следует переключаться на другие. И если это получается, то любовь придет снова. Рано или поздно. Уж поверьте мне, девочки. Я половину жизни растворялась в мужчинах и зависела от них. И лишь теперь, спустя годы, долго работая с психологом, вижу, что всё нужно было сделать иначе. Но упущенное уже не вернуть. Ваше детство не вернуть. И ваши ошибки, в которых я тоже виновата, не исправить. Можно лишь поддерживать друг друга в будущем.
Мы с Варей переглядываемся, находясь под впечатлением от маминого монолога.
Из ступора выводит сотовый, который вибрирует на столе. Надпись на экране: «Злата».
— Не бери, — быстро кричит Варя, первой хватая мобильный. — Ничего хорошего она тебе не скажет.
Я мешкаю. Варвара сбрасывает звонок.
— У вас общий ребенок, у тебя больше прав на Данила! — горячо заявляет она.
— У меня нет прав на Даню. Я просто его люблю. Призналась ему в этом, после чего он открыл передо мной дверь машины.
И я забралась в салон, не думая, что меня там ждет. Рай, ад... лишь бы с ним.
— Она сейчас скажет тебе, что беременная. Или еще что-нибудь в этом роде, чтобы вас разлучить или испортить тебе настроение.
— Лучше заблокируй ее, — советует мама. — Миронов взрослый мальчик, он сам решит, где и с кем хочет жить. У меня, честно говоря, у самой поджилки трясутся, когда на него смотрю. Хотя мне лет уже, извините, сколько.
Мы прыскаем и допиваем вино. Пальцы немного дрожат. Каждый раз, когда я закрываю глаза, мысленно проваливаюсь в прошлую ночь. Меня окутывает запах Данила, я ощущаю вес его тела. И тоскую.
Сотовый вибрирует снова.
Глава 37
Злата
Едва щелкает дверной замок, я вскакиваю на ноги и несусь в прихожую. Проверяю пояс шелкового халата, завязываю его потуже и обещаю себе, что буду вести себя разумно.
Но едва вижу Данила, истошно кричу:
— Где ты был ночью?!
Миронов закрывает дверь на замок и оборачивается. Одного взгляда на него хватает, чтобы понять, где он провел эту ночь и с кем. Внутри закипает злость. За эти годы мы много раз надолго расставались — на три недели, месяц, два. И всегда, когда встречались, я понимала, что у него никого не было. Сейчас тоже все на лице написано. Да он и не скрывает.
— Я спросила, где ты, мать твою, был прошлой ночью?! — снова кричу.
Данил слегка прищуривается. Окидывает взглядом с головы до ног, заставляя меня чувствовать себя некомфортно в растрепанном виде. В этот момент понимаю, что держу в руке пустой бокал. Я пила вино, пока не уснула. Размахиваюсь и швыряю в него этот бокал, Данил уклоняется. Бокал врезается в стену и разбивается на сотню осколков.
