Татьяна только головой покачала. Баба Варя – соседка Никольского. Помогает им с женой по хозяйству, готовит еду и обожает детей. А Ларису особенно. Говорит, она похожа на ее погибшую дочь – Ирочку.
Малинина невольно перекрестилась. Какая страшная судьба – потерять ребенка, не дай бог пережить такое!
– Мамуль, спасибо, все было очень вкусно! – Лариса быстро вскочила из-за стола, наскоро поцеловала мать, взяла свой рюкзачок и кинулась в прихожую, на ходу натягивая легкую кофточку.
В дверь, предварительно постучав, вошла Алла Муромова, мама Кати. Она, как и договаривались, приехала за Ларисой.
После дежурных приветствий и традиционных напутствий Татьяна проводила Аллу и дочку до машины, а потом еще долго смотрела вслед отъезжающей иномарке.
Ларису она больше не видела… никогда.
– Скажите, Татьяна, вы знали Василису Зайцеву? – уточнила я, прощаясь с женщиной.
Она наморщила лоб, вспоминая.
– Нет.
– Скорее всего, она была медиком.
Татьяна задумалась, потом снова отрицательно покачала головой:
– Нет, я всех наших медиков знаю, такую не помню.
* * *
Ужасно хотелось оказаться на необитаемом острове. И чтоб ни души вокруг, только шорох прибоя и крики чаек. Нет, даже чаек не надо, пусть будет полная, абсолютная, глухая до звона в ушах тишина!
Мечты, мечты! Я тяжело вздохнула и пошла открывать дверь, за которой кто-то настойчиво жал на звонок.
– Привет. – Громов собственной персоной. Ввалился в квартиру, не дожидаясь приглашения, и сунул мне в руку ворох каких-то бумаг.
– Адреса Муромовых: все трое живут в Москве. А вот никакая Василиса Зайцева в местных больницах не работала и в Тумановке никогда не проживала. Дело Малининой я не видел, но почти полчаса общался по телефону с человеком, который его вел, – стопроцентный глухарь.
– Когда ее похитили? – хоть знала ответ, на всякий случай уточнила.
Он заглянул в переданные мне бумажки и озвучил знакомые цифры:
– Семнадцатого июня девяносто седьмого года.
Значит, милицию тоже ввели в заблуждение.
– Там вкратце все изложено. А теперь объясни, пожалуйста, на хрена тебе понадобилось ворошить висяк пятнадцатилетней давности? – спросил Громов как-то слишком спокойно.
– А тебе что за дело? Ты Смирновой занимайся.
– Смирновой теперь занимаются вышестоящие инстанции. Ее папочка натравил на нас столичных Шерлоков, я теперь только на подхвате, так что имею массу свободного времени. И я тебя предупреждал – никакой самодеятельности за моей спиной!
– При чем тут твоя спина, – разозлилась я. – Ты удивишься, но мир не вертится вокруг тебя! Меня попросили найти пропавшего человека (ну не рассказывать же ему теорию о реинкарнации), вот и все!
– Через пятнадцать лет? – недоверчиво уточнил лейтенант.
– Да. Родители хотят узнать, что на самом деле случилось с их дочерью, и имеют на это полное право!
– Гм… и что же с ней случилось?
Не поверил. Его проблемы. Убеждать не буду.
– Как раз это я и пытаюсь выяснить, так что не ставь мне палки в колеса. А если удастся найти убийцу, так и быть, отдам его тебе вместе с лаврами гениального сыщика, раскрывшего, как ты там выразился, стопроцентный глухарь!
Громов поморщился.
– Да кого интересует давно забытый висяк? Ты и с убийством Смирновой обещала разобраться.
– Я бы разобралась, но кое-кто заявил, что у него широкий ассортимент подозреваемых и мои услуги не требуются! – сердито напомнила я.
– Ладно, теперь это меня вообще не касается, пусть сами суетятся. А ты держи меня в курсе вот этого, – он кивнул на переданные бумаги.
– С чего бы? Кого интересует давно забытый висяк, – передразнила я, но, увидев, как, словно небо перед грозой, потемнели голубые глаза Громова, капитулировала. Разборки с ним (да и с кем бы то ни было) мне сейчас совершенно ни к чему. – Хорошо, возможно, мне еще понадобится твоя помощь в ходе поисков.
– Моя помощь стоит дорого, расценки ты знаешь, обращайся, – хмыкнул полицейский, сменив гнев на милость, и исчез за дверью, за которой через пару минут материализовался хмурый Войнич.
– Кто это был? – спросил он без предисловий.
– Мой новый ассистент, а ты – уволен!
Оттеснив его в сторону, я натянула туфли и джинсовую куртку – на улице было прохладно после прошедшего недавно дождя.
– Осторожно, двери закрываются. Я ухожу, так что давай выметайся!
– Куда ты?
– В санаторий. Посмотрю, как Галя, ее скоро увезут.
– Зачем? Чем ты ей там поможешь?
– Не знаю. Просто чувствую, что нужно туда поехать.
– Я тебя отвезу.
– Ты уволен! – сурово напомнила я. – Я же сказала: у меня новый ассистент. Будет помогать в поисках Ларисы.
Войнич недоверчиво покачал головой.
– Мент – и вдруг помогать? С чего бы это? Приворожила?
– Ага! Тебя, кстати, тоже. Вон уже подвозить порываешься. То ли еще будет!
Спортсмен брезгливо поморщился и буркнул:
– Ненавижу твои шуточки. Чего он хотел?
– Раскрыть дело пятнадцатилетней давности и получить новую звездочку.
– И ты ему поверила?
– Стоп. Это не твоя реплика! Ты должен был спросить: и он тебе поверил?
Войнич традиционно закатил глаза.
– Именно это я и имел в виду!
Глава 12
Я позвонила Алине на мобильный, мы встретились в беседке у фонтана неподалеку от санатория. С Галей сейчас был ее муж, и моему появлению он бы точно не обрадовался.
Выглядела молодая женщина ужасно: бледное лицо, темные круги под глазами и почти полное отсутствие косметики. В толпе я бы ее сейчас, пожалуй, не узнала. Маска отчаяния универсальна и для дурнушек, и для красавиц.
– С ней происходит что-то ужасное! – жаловалась Алина. – Она не разговаривает и даже как будто не слышит нас, а потом вдруг начинает плакать и метаться. И так уже почти два часа!
– Она что-нибудь говорит?
– Нет, – всхлипнула Шолохова. – Только меня зовет и, похоже, совсем не понимает, что я здесь, рядом. Что с ней?
Я успокаивающе погладила безутешную мать по плечу. Девочка находилась на распутье между будущим и прошлым, она уже не воспринимала текущую реальность как Галя.
– Алина, постарайся успокоиться. Наберись терпения, надежда есть, и это главное. Галя точно больше ничего не говорила в течение последних четырех часов? Подумай хорошо, это может быть важно!
