— Босс, я на позиции.
— А где твоя позиция?
— Двадцать метров слева от ворот. Мимо пару раз уже пробегали доберманы. Они явно почувствовали отбивные. Босс, жду указаний. Мне вступать в контакт?
— Делай красиво, Киоси. Как только договоришься — сразу же дай знать.
— Будет сделано!
После этого телефонная трубка замолчала, а я превратился в слух.
Ветер дул в щели и тонким свистом мешал слышать то, что творилось на улице. И всё же я разобрал негромкое урчание. Подобное можно услышать, когда гладишь собаку, а она от прилива нежности бухнулась на спину и выставила беззащитное брюхо — чтобы почесали.
После этого послышались шлепки, чавканье и урчание стало громче. Шелест раздвигаемых ветвей вряд ли можно расслышать за подобными звуками, но я расслышал. Пусть это всё было в отдалении, но если знаешь, что слушать, то можно вычленить среди истошно скрежещущих цикад и порывов ветра.
Вскоре чавканье стихло. Послышался прежний тихий перебор лап, бегущих по траве. Я затаился. Лапы приблизились, и в мою дверь осторожно поскреблись когтями.
Деревянная заслонка отошла в сторону. В комнату мохнатым шариком вкатился тануки в своём животном воплощении. Он был похож одновременно и на песца, и на енота. Такой вот енотовый песец. Пушистый, маленький, забавный.
— Босс, всё под контролем, — донеслось тихо из зубастой пасти.
— Что под контролем? — спросил я.
— Территория под контролем. Три добермана и боксер находятся на нашей стороне. Я договорился. Правда, одну отбивную съел сам, но уж очень вкусно они пахли. Охранник уже обезврежен…
— Что вы с ним сделали?
— Да дал по кумполу, он и отрубился. Босс, этот придурок что-то очень активно поглядывал на твою комнату, поэтому я так быстро тебя и нашел… Ну, ещё по запаху и благодаря необыкновенной смекалке…
— Да молодец-молодец, — потрепал я Киоси по загривку. — А сам охранник где?
В ответ на мой вопрос тануки мотнул головой в сторону двери:
— Его собаки сюда притащили. Не могли же мы оставить его на виду у всех обитателей.
— То есть охранник сейчас лежит у моих дверей? — поднял я брови. — Это же такое палево…
— Да ничего он не лежит. Мы его прислонили к столбу и он сидит, пускает слюни на грудь.
Я только покачал головой, видя такую святую простоту. Тут же подпрыгнул к двери, после чего аккуратно втащил в комнату «сидящего» охранника. Пульс прощупывался, дыхание, хоть и слабое, но всё же было. Псы при моем виде сначала заурчали, но, когда между моих ног показалась голова Киоси, тут же прекратили рык.
Да уж, не хотел бы я связываться с такими здоровенными четырехногими амбалами. Все четверо были как на подбор — большие, мускулистые, поджарые. Явно отрабатывали свой хлеб на все сто процентов. Даже сейчас, находясь возле охранника, их уши локаторами вращались в разные стороны, стараясь уловить малейший посторонний звук.
После того, как я старательно уложил на своё место охранника, покосился на Киоси:
— Мне нужно будет кое-что проверить. Твои новые друзья не откажут мне в свободе действий?
— Нет, босс, они разрешили тебе погулять час под луной. Но всего лишь час для того, чтобы ты смог осмотреться и обнюхаться. Правда, они поставили условие: чтобы ты не мочился и не оставлял своих меток на их территории, — оскалился маленький тануки.
Меньше всего мне в это время хотелось бегать и оставлять свои метки на вверенной псам территории. Я укутал лежащее тело, накрыл его с головой — вдруг какому-нибудь случайному пассажиру захочется проверить нового повара. А я тут лежу и тихо соплю в две дырки. Ну, если попукивать вздумает, то в три.
Сам же выскользнул наружу и бесплотной тенью двинулся в сторону заветного сарая. Очень уж мне хотелось узнать — что скрывается за перекошенной дверью.
Лунного света хватало, чтобы не удариться лбом о стоящее дерево или споткнуться о камень. Но его было недостаточно, чтобы вычленить скользящего в тени Изаму Такаги. За мной по пятам следовал Киоси. Я пару раз замечал, как его носик-пуговка втягивает ароматы с окружающей территории.
Псы старательно делали вид, что ничего не происходит, и они всё также прилежно несут свою службу. Бегали, кидали грозные взгляды, но нас в упор не видели. Вот и хорошо, пусть отрабатывают отбивные. Иногда полезно иметь среди друзей того, кто может договориться с животными. Но спасибо скажу Киоси потом, когда мы окажемся за воротами, да к тому же ещё и на километровом расстоянии.
Короткими перебежками пополам с остановками я добрался-таки до развалюхи.
— Стой на стреме, я пока нырну туда и всё разведаю, — прошептал я Киоси.
— Ага, а если там что случится? — покосился маленький тануки.
— Тогда ты полетишь в сторону выхода, разбудишь сэнсэя, соберете армию и раздолбаете это место ко всем чертям. Понял?
— Полечу, разбужу, соберу… Босс, издеваешься? — обиженно проскулил тануки.
— Следи за тем, чтобы сюда никто не пришел, — потрепал я его по загривку. — Если придет, то… Ты знаешь, что делать.
Киоси едва слышно что-то пробурчал о том, что он проделает с пришедшим, но я предпочел сделать вид, что не знаю таких замысловатых ругательств. Не я его этому научил. Скорее всего, он как-то попал под горячую руку сэнсэя, а тот не стеснялся в выражениях.
Странным было то, что в покосившуюся дверь был вделан современный замок. На то, чтобы открыть его, у меня ушло больше пяти минут. Да уж, пришлось поковыряться. Если бы не набор отмычек, то вряд ли я так легко проник бы внутрь.
Внутри сарай был таким же неубранным и ветхим, как и снаружи. В нем беспорядочно валялись старые тряпки, ржавые инструменты, несколько деревянных колод. В общем, этот сарай был родом из тех, в которые сбрасывали весь хлам, который выкинуть лень, или который ещё может пригодиться. Как будто одна из комнат гоголевского Плюшкина.
Сквозь решето крыши были видны звезды, жерди стен ребрами выступали за поперечные перепялины. И какого хрена на такой худой сарай ставить современный замок? Да самые завзятые воры тут скорее монету оставят на бедность, чем возьмут что-нибудь.
Так ничего не выяснив, я повернул было к двери, но в этот момент моё внимание привлек знак на косяке. Это был иероглиф. Один из тех иероглифов, которые рисуют на полосах шелка в тренировочных или боевых залах. Он был частью заклинания сдерживания.
Я двинулся дальше, чуть подсветил себе телефоном и нашел ещё один иероглиф. А потом ещё и ещё. Все они были призваны сдерживать возможные оммёдо и не давать им вырываться наружу.
Тут занимались оммёдо? Или не хотели, чтобы какой-нибудь всполох вылетел? Но почему?
Странно. Кому понадобилось в хреновом на вид сарае рисовать иероглифы сдерживания?
