Возможно, со временем, организуем что-то вроде школы теней. А пока приходилось каждого отбирать индивидуально. Хорошо бы еще ввести искусство гримироваться. Под нищего, под калеку, под купца с малым доходом. Проще говоря, под человека, не привлекающего к себе внимания.
Обсуждали мы проект не первый раз, но всегда появлялись какие-то новые детали и вопросы. Их мы и старались обсуждать наедине.
разговор шел к концу, но я видела, что Сефу не вполне доволен. Все же, у нас было время изучить друг друга.
– Что случилось, Сефу? Я же вижу, что ты маешься.
– Царица, раньше бы мне не пришло в голову предложить тебе такое. А сейчас я понимаю, что это ты, пожалуй, должна решать сама.
– Какая-то новая проблема? А кто решал ее раньше?
– Раньше, я так думаю, ей занимался верховный жрец Серапис, отец Джибейда…
– И что тебя смущает, почему ты не говоришь прямо, что случилось?
– Царица, эти люди не достойны лицезреть тебя…
Да ёжечки-божечки, что за тайны мадридского двора!
– Сефу, ты уже должен был давно понять, что я не маленький ребенок. Если я не смогу решить сама – обращусь за советом к Имхотепу или еще кому-то… Но если ты не скажешь мне, проблема не решится сама собой.
– Царевна, верховный мастер воровской гильдии хочет увидится с тобой.
Глава 38
Я слегка растерялась.
– Воровская гильдия? Зачем я им?
– Точнее, не с тобой, но с тем, кто может ему помочь с принятием новых законов. Я не смог решить, кого выбрать.
– Какой же закон вдруг потребовался воровской гильдии?
– Царица, мне стыдно обсуждать с тобой это… Может быть, стоит собрать совет? И там мы…
– Сефу, ну что тебе мешало поговорить об этом, когда мы завтракали? Все были в сборе, сразу бы и решили.
Сефу потупился, помялся и ответил:
– Мне было жаль разрушать наше хорошее настроение. Такая радость, что ты выздоровела, царица. И говорить о дурном не хотелось.
Человечек был невысок, жирен и разряжен, как попугай. Его ускх из золота и эмали, с бирюзовыми скарабеями, весил не мене 2-3 килограмм. Широкие золотые браслеты как бы говорили – я очень-очень богат!
О его проблеме мы вчера спорили весь вечер. Сефу объяснил, чего именно хочет эта гильдия. И это был не самый приятный спор. Что ни говори, но все мои соратники – дети своего времени. В какой-то момент я в очередной раз убедилась – многие понятия из той жизни просто не применимы в этом мире. Но возраст дозволения я отстояла. Не ранее семнадцати лет. Мужчины еще поспорили, но как-то вяло. Им это было не принципиально.
В тронный зал его не пригласили – много чести, но кто с ним будет говорить – он знал. И, похоже, это его несколько нервировало. В приемную комнату вполз на коленях, так что я даже лицо не успела увидеть. Комната не велика, ко мне он подполз близко. Но вот одна мелкая деталь меня насторожила. Запах. Пахло от него легким мятным ароматом. Откуда бы у него сведения о том, что царица не любит сладкие запахи? Неужели есть свой человек в моем окружении?
Нет, разумеется, я не подозревала никого из своих. Но кто-то из слуг, возможно? За моим креслом замерли неподвижно два воина. Из старых, проверенных еще во время наведения порядков в столице. У дверей кабинета стояли лицом ко мне еще двое. Сколько за дверями – он видел. Я понимала, что человечек отчаянно трусит. И в то же время чем-то мне импонировала его хватка. Это ведь какую силу духа нужно иметь – напросится на прием во дворец. И не струсить, когда скажут, что попадет к царице!
– Подними лицо, Менса.
Толстячок нервно поелозил, устроился поудобнее на собственных пятках и заговорил:
– Божественная царица, да ниспошлет тебе Великий Ра долгую жизнь! Прости недостойного, что отрываю тебя от государственных дел и забот о душах наших и жизнях. Но проблема, которая назрела, давно требует решения.
– Я знаю о твоей проблеме, Менса. И могу решить ее. Если мне это будет угодно…
Толстячок удивленно поднял на меня глаза. Он явно не понимал, о чем я говорю. Поэтому тихо и осторожно добавил:
– Великая царица, мои люди готовы на все, чтобы угодить тебе! Мы исполним любое твое желание, если это будет в наши силах.
Гильдия воров в Египте делилась на две почти равные по силе части. И три года назад, как рассказал нам Сефу, вот этот вот самый Менса, такой беспомощный и забавный, подчинил себе обе. Говорят, в молодости он был незаурядным вором. Говорят, что у него была любимая дочь, которую родила ему жена. Но и жена, и дочь погибли от болезни. И больше он не женился, но стал посвящать все свое время делам гильдии. Шесть лет назад стал помощником главы гильдии Нижнего Египта. А потом достиг и вершины.
Я достаточно отчетливо представляла, сколько крови на руках этого пухлячка с подведенными глазами. И понимала, что он не только умен, но и очень опасен. Конфликт с ним мне не нужен. Убив его, я ничего не решу. У гидры всегда отрастает новая голова. А вот оставив жить – вполне могу получить многое. Но нужно быть очень аккуратной – смычка легальной власти и бандитов мне не нужна.
А просила воровская гильдия ни много, ни мало, а – легализации проституции. Нравится мне это или нет, но она существовала. И раньше на этом недурно наживались жрецы. По сути-то, куда не сунься – везде попадешь на жрецов. Храмовые праздники обслуживали храмовые же проститутки. В остальное время жрицам любви дозволялось искать покровителя вне храма. И покровитель сам приносил зерно и дебены жрецам.
Когда храмов не стало, поток этих женщин хлынул на улицу. Почти все быстро нашли покровительство как раз в воровской гильдии. Казалось бы, в чем проблема? В местной милиции, которая теперь тянула взятки за «нелегальное» использование женщин.
Еще в начале правления, до свержения и смерти Атона, я столкнулась с храмовой проституцией. И категорически запретила это действо при храме Великого Ра и дочери его Маат. Хватит храму и тех подношений от людей, что я дозволила. Ни к чему вводить жрецов в искушение. Пусть зарабатывают деньги простые люди, мысли и заботы жрецов должны быть о духовном, а не о плотском.
Так что проблема назревала давно и сейчас я огласила Менсе свою волю:
– Не будет среди этих женщин тех, кого принудили силой.
– Не будет и тех, кто младше семнадцати разливов Великого Нила.
– Не будет рабынь и должниц.
– Каждый хозяин должен содержать одного лекаря. Хоть на десять женщин, хоть на одну. Но не менее одного лекаря на пятьдесят женщин.
– За убийство женщины равно отвечают и убийца, и ее хозяин. Убийце – смерть, хозяину – штраф великий. Если женщина умрет от побоев, то хозяин платит штраф и лишается разрешения на ведение дела.
– Налог хозяин платит в казну сам. Не менее двадцати процентов от дохода.
