Поддержка для таких областей из бюджета оправданна. Богатство России держится на природных ресурсах Сибири, их добывают на территории проживания коренных народов. Правда, в Саккырыре еще ничего не бурят, хотя в земной коре и нашли золото, серебро и платину. «Ну и хорошо, – сказал Иван Горохов, пожилой глава района, с которым я беседовал в здании администрации. – К раскопкам я отношусь с подозрением. Это нехорошо ни для экологии, ни для водоемов. Наше богатство – изолированность, которую мы можем продавать туристам».
Правда, туристы мы тут, наверное, единственные. Да и наш отпуск чуть не пришлось прервать, так как у старшего сына выступили гнойники и поднялась температура, но, к счастью, мы его вылечили и смогли догулять каникулы до конца. А детям остались воспоминания о комнатах, где мы потели, и маленькой деревушке среди заснеженных гор.
В Саккырыр народ вез яйца, а на обратном рейсе у многих был такой же, как у нас, большой белый пакет с мясом. Из солнечного отпуска возвращались мы с оленьей ногой. В Якутске, на парковке аэропорта ждал наш дорогой «уазик». С разряженным аккумулятором.
Болезнь
Белые дети принесли в Сибирь ветрянку, получив взамен глистов и фурункулы.
Тёхтюр, Саккырыр
Упс! Похоже, мы привезли эпидемию в нашу деревню.
Белый человек, в данном случае белые дети, заразили коренное население Сибири хельсинкской ветрянкой. Уже в первую неделю в Тёхтюре наш младший покрылся волдырями. Мы знали, что в его финском садике была ветрянка. Потом старшего обсыпало прямо в школе. На следующий день он остался дома, но разносчики инфекции уже пошли дальше. В считаные дни финская ветрянка молниеносно пронеслась по классам. Видимо, эпидемия продлится все начало осени.
«Зеленкой, зеленкой! Намажьте зеленкой!» – наказывала наша хозяйка Октябрина. «Зеленка» – зеленая жидкость, самое популярное в России средство очищения кожи, это брильянтовая зелень, растворенная в спирте. Нанесенная на кожу, она оставляет темно-зеленые пятна. Из-за этого ее свойства в России зеленкой обливают людей, чтобы покрыть позором, например оппозиционного политика Алексея Навального.
В школе нам приказали отвести нашего пятнистого ребенка в «фельдшерско-акушерский пункт». Так в России называют сельский медпункт, в котором нет постоянных врачей. «Что не мажете зеленкой?» – отругала нас фельдшер. Бесцветное дезинфицирующее средство, которым обрабатывала волдыри жена, не подходило – только зеленые пятна гарантировали эффективное лечение.
Фельдшер довольно серьезно подошла к нашей ветрянке. Она даже запретила нам ходить по селу – дети должны находиться в помещении или во дворе. Видимо, она уже получила нагоняй за эпидемию от недовольных родителей. Наш старший скоро вернулся в школу, а вот младших пустили в садик только после долгой и тщательной проверки, а также письменного заключения фельдшера. Фельдшер всегда обследовала детей по одной и той же схеме. Просила сказать «аа» и показать руки, ощупывала лимфатические узлы на шее и пальцами оттягивала нижнее веко. Дети дома даже начали передразнивать ее.
Школьная медсестра каждое утро в классе старшего сына начинала с проверки тел. И еще много недель спустя его одноклассников одного за другим подкашивала болезнь. Мы удивлялись, неужели никто из детей тут до нашего приезда не болел ветрянкой? Если думать позитивно, то мы им оказали услугу – во взрослом возрасте ветрянка переносится гораздо тяжелее.
Хорошо еще, что мы не только раздавали болезни другим, но и получали их взамен. Всю осень у нас были различные проблемы со здоровьем. Уже в первую ночь в Тёхтюре жену и детей рвало. Первые недели у нас был понос и другие проблемы с желудком. Мы решили, что это из-за питьевой воды. По наказу Октябрины мы кипятили воду, которую привозила машина-водовоз. Ее набирали в одном из озер на лугах у реки, вода стоялая, а на берегу кони и коровы целыми днями испражнялись. На Рождество мы поехали в Финляндию, и в анализах кала у нас обнаружилась патогенная кишечная палочка (коли-бактерия), возникающая при фекальной инфекции. Много раз потом в течение года нам приходилось пить глистогонное.
В Тёхтюре бодрые молодые ребята открыли стартап-фирму «Куллаты». Фирма продает мороженое, распиливает замороженную конину и очищает питьевую воду. Бутылка на 19 литров с доставкой на дом стоила 100 рублей, а бутылку потом возвращаешь. Бережливая Октябрина считала, что это просто грабеж, но мы все-таки теперь заказывали бутилированную воду и убедились, что это была лучшая инвестиция в наше здоровье.
Когда мы вылечили желудок, дети покрылись волдырями. У старшего сына большие гнойники появились на руке прямо перед нашим отъездом в отпуск на север Якутии. В маленьком поселке Саккырыр за полярным кругом их стало больше. Те, что на ноге, уже мешали при ходьбе. Однажды вечером положение стало критическим – у мальчика поднялась высокая температура. Мы боялись, что у него начнется заражение крови. Поздно вечером я побежал в местную больницу, оттуда отправили «Скорую». Медбрат дал мальчику жаропонижающее и сказал, что утром надо взять у врача в больнице антибиотики. Но мы все-таки проконсультировались по телефону с финским доктором, который приказал начать прием антибиотиков немедленно, если есть риск заражения крови. «Не ждите до утра», – настаивал он. У нас не было с собой нужного антибиотика, но врач сказал, чтобы сын выпил то, что есть. Мальчик принял первую порцию, температура быстро спала, и он пошел на поправку.
Вернувшись в Тёхтюр, нам снова пришлось вызывать «Скорую». Жена глубоко порезала палец. Из больницы соседней деревни Октемцы приехал «уазик» с мигалкой. Медсестра попросила подставить тарелку, так как кровь текла рекой, и толстой ниткой наложила на палец глубокий шов – без всякой анестезии. Жену трясло от боли. Когда потом в Финляндии врач осмотрел рану, он сказал, что на нее надо было наложить как минимум три шва. Полностью чувствительность к пальцу так никогда и не вернулась. Сибирь оставила свой след.
Из Финляндии мы вернулись после рождественских каникул, в Якутии в это время свирепствовала эпидемия гриппа, и все школы в республике закрыли. Иногда казалось, что здесь использовали любую возможность, чтобы держать школы закрытыми. Еще понятно ограничение по холоду для младших классов при – 45 градусах. Но уроки также отменяли в разгар бабьего лета из-за отсутствия отопления, в связи с различными праздниками и мероприятиями, настоящими или придуманными эпидемиями. На карантине школьники были три полных недели, серьезно. Все это время школа стояла темная, двери были заперты, дети сидели по домам. По закону так должно быть, если заболели больше 20 % школьников по республике. Но я удивляюсь, почему тогда не закрыли остальные места массового скопления людей? Садики, офисы, общественный транспорт и армию? Или считают, что ходить в школу – напрасная трата времени?
Наш старший сидел все время дома, и дом от него ходил ходуном. Когда я спросил в Whatsapp у учительницы, что должен делать ребенок во время карантина, чтобы не отстать от программы, ответ был короткий: «Пусть отдыхает».
