– Сразу можно палить? – задрожал я от нетерпения.
– Все части там валяются отдельно, – сказал он, – а затворы реже всего попадаются, поди их найди в такой куче.
– Выходит, там одни железки?
– Разные там железки, – сказал он, – а не одни. Полно там всего.
– Прямо так и полно? Подходи и бери? Набирай сколько хочешь и домой тащи?
– Там сторож на коне. Оружия навалом, а сторож не дает. Но его спокойненько перехитрить можно. Надоедает ему на лошади стоять, он скакать начинает. Вокруг завода скачет, чтоб не скучно. Когда он за забор завернет, тут и выбегай. Там танк есть фашистский. Махина. За танк можно спрятаться и оружие выбирать. За танком не видно. А в танке кости. Фашист в нем сгорел. Даже крест там нашли. Разные там бомбочки, мины. Вот и опасаются.
– Вечно о нас заботятся, как будто мы маленькие, – сказал я.
– Один раз мину нашли, – сказал мальчишка, – как грохнут, с сарайчика крышу сорвало.
– Только и всего?
– Столб зашатался, но устоял.
– И все?
– Тебе мало?
– Мина ведь.
– Одна ведь мина. Не тыща.
– Тоже правильно.
– Из-за мин все, – сказал мальчишка.
– А куда крыша улетела? – спросил я.
– Куда, куда… больно я знаю. А в сарайчике мотоцикл стоял. Крыши-то не стало, мотоцикл и украли.
– Ты нам свалку покажи, – сказал Вовка, – нечего нам про мотоцикл рассказывать.
– Свалка нам нужна, а не твой мотоцикл, – сказал я.
– Сами же спрашивали, да ну вас! – Он хотел убежать. Второй давно смотался.
Свалку он все-таки показал, мы ему даже спасибо не сказали, со всех ног туда бросились. Неплохо бы сверху ржавое оружие разбросать и до низа добраться. Только танк не спихнуть.
Мальчишка правильно сказал: свалочка порядочная и танк – махина. Сверху на груду оружия его и свалили. Помяли карабинчики, уж точно. Сторож на коне сидит и по сторонам поглядывает.
Сторож нас поразил. Он был очень стар. Совершенно дряхлый старик. Белая борода, как у Деда Мороза, свисала на гриву лошади. Похоже, старик дремал. На голове у него была мохнатая папаха. Смешное он производил впечатление. Казалось, если лошадь шагнет, он не удержится в седле и свалится. Скакать вдоль стены вокруг завода он и не собирался. А скорей всего, не мог. Мальчишка здесь явно напутал.
– Ну и дед, – сказал Вовка, – потеха!
– Дряхлый дед, – сказал я, – ну и сторож!
Колоссальная груда трофеев сверкала на осеннем солнце и притягивала как магнит.
Мы шагнули вперед, и сторож нас заметил. Дряхлый дед поднял голову и сделал знак рукой, чтобы мы не подходили.
– Да ну его, – сказал я, – не обращай внимания. Не видишь, он просто так поставлен, как пугало огородное. Айда в обход.
Сторож засвистел в свисток, но мы внимания не обратили.
– Пусть свистит, – сказал я, – тоже мне Соловей-разбойник.
Мы не останавливались, и он вторично засвистел. Вдруг хлестнул коня и ринулся на нас галопом. Мы пустились бежать, перемахнули шоссе и влетели в сарай. Смотрим из сарая на сторожа, а он гарцует к нам спиной, на дыбы поднял лошадь, ловкий старик.
– Еле-еле в седле держался, – говорю, – чуть не падал. Никак не ожидал, что припустит.
– Притворялся, – говорит Вовка. – Все сторожа притворяются, чтоб потом схватить.
– Гляди, сарайчик, – говорю, – тот самый. Крыши нет. Минный взрыв оторвал.
– Да ну тебя, – говорит Вовка, – следи за стариком.
– Старик не шелохнется, вот хитрец.
– Должен же он отлучиться куда-нибудь, предположим, воды попить, да мало ли еще куда.
Но жажда его, видно, не мучила, и он никуда не собирался.
Поклялись без оружия не возвращаться. Уважать себя не будем, если такое произойдет.
– Каким образом они мину взорвали? – спросил я, разглядывая небо над головой. – Об камень ее трахнули или по-другому? Если они ее об камень трахнули, почему же тогда крышу сорвало, а им ничего?
– Ни к чему нам крыша. – Вовка следил за стариком.
– Да я не об ней…
– Откуда я знаю, как они мину взорвали, – сказал Вовка, – сдалась мне твоя мина!
– Да дело не в мине, а как они ее взорвали.
– Взорвем с тобой любую мину, понял? Только бы фашисты появились.
– А как?
– С крыши им на головы кинем, понял?
Вдруг слышим конский топот: наш древний старик несется в клубах пыли вдоль заводского забора. Мы и ахнуть не успели, как он с другого конца выскочил, пронесся мимо свалки и опять скрылся. Носится по кругу, как в цирке, забавляется себе на здоровье. Мы этого и ждали, но сразу поняли – добежать до свалки не успеть. Маловато для этого времени: старик раньше выскочит из-за забора, чем мы до места добежим. Вокруг камни, кусты, разный хлам. Не ровная тебе дорожка, по которой шпарь без оглядки. И шоссе на пути. Вдруг – машина.
– Если мы сейчас не побежим, – сказал Вовка, – все пропало. Жди, когда он еще скакать будет.
Я не решался.
– Ну?
– Вперед!
Мы поняли друг друга. Выскочили вместе. Бежали как в атаку. Неслись во весь дух. Не споткнулись ни разу. Никогда в жизни я так не бежал; шоссе было свободно, и мы пролетели его, не заметив. Я видел совсем близко свалку, блестел карабин в этой груде… Но уж старик несся нам навстречу на своем коне, размахивая хлыстом.
Мы бросились назад.
Старик нас догонял, и мы побежали в разные стороны.
– Старый джигит не обманешь, – кричал он совсем уже близко, – старый джигит сам обманет! Школ бегал, учеба бегал, держи-и-ись!!!
Шоссе мы перемахнули, дальше он нас не стал преследовать. Я обернулся: старик грозил хлыстом.
– Школ не ходит! – орал он. – Прогульщик ходит!
– Какое ему дело до нашей школы, – разозлился Вовка. – Кругом о нас заботятся, будто у нас своей головы нет, верно ты заметил.
– Стерег бы свое барахло, – сказал я, – а в наши дела не лез!
– Какое же это барахло, соображаешь? – возмутился Вовка.
– Ничего я уже не соображаю.
– Соображай, – сказал Вовка, – если мы соображать не будем, все провалится.
Забрались в сарай.
Джигит наш уже не скакал. Он, как вначале, стоял на месте и притворялся спящим. В этом мы теперь не сомневались.
– Эх, отличная вещь – подкоп, – замечтался я, – вылезаем мы с тобой возле самой свалки из тоннеля, отряхиваемся, забираем оружие, ползем обратно, снова отряхиваемся…
