Но хватит о собаке. Я здесь не из-за этого.
Я ищу телефон, телефон, телефон. Где он?
Джесмондовы джинсы валяются на кровати, и я принимаюсь шарить в карманах. Не-а, тут пусто.
А потом я слышу, как на лестничной площадке щёлкает, открываясь, задвижка на двери в ванную, и, прежде чем я успеваю выскочить из комнаты, Джесмонд заходит в спальню, обернув одно полотенце вокруг пояса, другим вытирая волосы, а в свободной руке держа телефон. Он с кем-то разговаривает, и его сильный ньюкаслский акцент вернулся.
– Как я и прикидывал, подруга, как я и прикидывал. Всё, чо те остаётся, – сгонять туда завтра, забрать вознаграждение – и получишь десятку за посредничество. С утра самым первым делом – она не могёт тут оставаться, пушто мы едем на экскурсию. Идёт? … Ага… Чётко! … Увидимся, Минт.
Минт? Араминта Фелл? Она-то как в этом замешана?
Джесмонд швыряет телефон на кровать.
Я стою в противоположном конце комнаты так неподвижно, как только могу, с ужасом думая, что будет дальше, и…
ОГОСПОДИБОЖЕ! Полотенце упало с его пояса, и теперь я таращусь на белый и голый зад Джесмонда Найта – а это ужасно неловко. Я не могу закрыть глаза, так что поворачиваю голову, и…
ОГОСПОДИБОЖЕ, так ещё хуже! Я смотрю прямо в зеркало, в котором Джесмонд отражается спереди – во весь рост.
Мысленно я кричу: «Надень на себя что-нибудь!»
Он расхаживает по комнате, потом останавливается перед зеркалом и поигрывает мышцами рук. Потом встаёт в позу гориллы, как делают бодибилдеры: скруглённые руки смотрят вниз, грудь выпячена – и это всё так ужасающе, что мне приходится отвернуться, наблюдая за его передвижениями краем глаза, чтобы отстраниться, если он приблизится.
Думаю, я в безопасности. Я нашла удобную позицию рядом с занавесками в уголке, где точно не окажусь у него на пути, а комната довольно большая. Я просто не хочу больше смотреть на голого Джесмонда Найта, особенно когда – а-а-а! – он наклоняется, чтобы достать из-под кровати шорты.
Каким-то образом, преодолевая отвращение, мне удаётся придумать, что делать дальше. Это надолго, но другого выхода у меня нет. Я дождусь, пока Джесмонд уснёт, потом возьму его телефон и смоюсь через заднюю дверь. Или через переднюю – мне уже без разницы. Честно говоря, я думаю, что и из окна бы выпрыгнула, только бы больше не видеть ягодицы Джесмонда Найта.
Потом я слышу, как в переноске скулит Джеффри, и чувствую, как во мне вскипает ярость. Как они смеют так поступать? Похищать животных, чтобы получить вознаграждение? Серьёзно?
Джесмонд принюхивается.
– Фу ты, шавка, – говорит он, заглядывая в переноску. – Ну и вонь от тебя. – Потом его голос слегка смягчается. – Хош выйти?
О, нет. Пожалуйста, нет. Джесмонд открывает дверцу-решётку, и я напрягаюсь, но, когда Джеффри выскакивает на трёх своих лапах, он игнорирует меня и вместо этого обегает кровать.
В конце концов – к моему огромному облегчению – Джесмонд надевает пижамные шорты. Я не заметила, что стою на краешке его пижамной футболки, распластанной на ковре. Он наклоняется, чтобы взять её, но, поскольку я стою на рукаве, ему приходится вытягивать её из-под моей ступни, и это выглядит странно. Полагаю, со стороны кажется, будто рукав приклеен к полу жвачкой или чем-то таким.
На лице у него то же озадаченное выражение, какое было у его отца несколько минут назад, когда он услышал моё чихание.
Я знаю, что у Джесмонда нет причин думать, будто я нахожусь в его комнате, невидимая. Но, в отличие от своего отца, Джесмонд хотя бы знает, что невидимость возможна.
Он стоит посреди комнаты, держа в руках пижамную футболку и таращась на то место, где она «прилипала» к ковру.
Я слежу за его взглядом и вижу, на что он уставился.
Там, где я стою, на толстом ворсе ковра виднеются два идеальных отпечатка ног.
Глава 69
Скорее всего, проходит всего несколько секунд, но по ощущениям – целый год.
– Ну привет, девчонка-невидимка, – говорит Джесмонд с полуухмылкой.
А потом осторожно набрасывает на меня свою пижамную футболку. Та на секунду задерживается на моём плече, а потом падает на пол.
Джесмонд выругивается себе под нос, а дальше всё происходит так быстро, что я едва успеваю отслеживать.
Он бросается вперёд с вытянутыми руками, а я ныряю вбок и оказываюсь у его кровати.
– Я знаю, что ты тут, – шепчет он, вглядываясь в ковёр в поисках отпечатков моих ног.
Джеффри тем временем закончил с обнюхиванием и, сгорбив спину, присаживается в центре комнаты, готовясь покакать.
Джесмонд видит это и немедленно отвлекается от меня.
– Нет-нет-нет. Ах ты грязная мелкая…
Слова застывают у него во рту, и он замахивается ногой для пинка – и не просто какого-то лёгкого пинка. Он собирается пнуть Джеффри со всей дури: по углу наклона его стопы видно, что он вкладывает много силы.
А я просто не могу стоять и смотреть, как Джеффри обижают, так что ору:
– Эй! – и изо всех сил пихаю Джесмонда, и он падает, ударяясь головой о трюмо и рассыпая все свои дезодоранты и гели для волос.
У меня есть всего пара секунд. Я наклоняюсь и хватаю с кровати его телефон. Джесмонд видит, как он зловеще поднимается с покрывала сам по себе, и кое-как встаёт на ноги, а Джеффри – маленький смелый визгливый Джеффри – издаёт тихий яростный рык и атакует лодыжки Джесмонда.
Этого отвлекающего манёвра мне хватает. Я бегу к двери из спальни, распахиваю её и несусь вниз по лестнице – за мной с отставанием в три секунды следует Джесмонд, зовя сестру и проклиная нас с Джеффри, а пёсик снова бросается на своего похитителя, впиваясь зубами в его ногу, тем самым заставляя Джесмонда выть от боли.
К тому времени как я оказываюсь у подножья лестницы, дверь в спальню Джарроу открывается, и девчонка орёт:
– Какого чёрта тут происходит? Я уснуть пытаюсь!
Но потом она видит переполох, а возможно, и засекает загадочный парящий в воздухе телефон – и присоединяется к погоне.
Передняя дверь или задняя?
Передняя ближе, но как только я оказываюсь почти на месте, я вижу панель ввода и кнопочную консоль, которые они используют вместо фиговых ключей, и быстро меняю траекторию, уворачиваясь от добравшегося до подножья лестницы Джесмонда, преследуемого очень разозлённым трёхлапым йоркширским терьером.
– А ну отдай, – рычит Джесмонд, пытаясь схватить свой телефон, левитирующий вдоль коридора.
Когда я уклоняюсь от него, коврик у меня под ногами скользит по наполированному полу, и я вытягиваю руку, чтобы удержать равновесие. Рука опирается на стеклянный шкафчик с фарфоровыми собачками, и он с громким дребезгом обрушивается на пол, усыпая всё вокруг осколками стекла и фигурок.
