Мы въезжаем в Ананду. Здесь нет ворот, чтобы отгородиться от кого-то, вымышленного или реального, кто живет за пределами их обетованной земли. Когда мои глаза привыкают к мраку, я вижу очертания деревьев, кустов и покров тумана на земле.
– Что, черт возьми, это такое? – визжит Софи.
– Господь всемогущий! – Я подпрыгиваю на сиденье, когда в тумане появляются светящиеся глаза. Ярко-желтые, некоторые почти зеленые, они, кажется, окружают пикап со всех сторон. – Я думаю, это просто койоты, – говорю я.
– Ты думаешь? Это могли быть вервольфы, судя по тому, что мы знаем… учитывая, как выглядят горожане! – смеется Софи.
Мы едем сквозь кромешную тьму, огни светящихся глаз и низкий туман. Кабину заполняет нервная энергия и звук нашего с Софи поверхностного дыхания.
Мой тонкий голос нарушает тишину:
– Нам необязательно оставаться здесь на ночь, если это слишком.
Софи напряженно вглядывается в темноту, возможно, обдумывая мои слова.
– Я хочу сказать, было бы довольно глупо, если бы нас загрызли до смерти гуру-монахи-вампиры в первой же группе, в которой мы оказались, – говорю я со смешком, звучащим в лучшем случае фальшиво.
– Тогда мы никогда не закончим фильм, – отзывается Софи деловито.
– Эти ребята безобидны. – Я убеждаю саму себя и напоминаю себе, что мы решили начать с этой конкретной группы, поскольку они мягкие, безопасные йогины, – «репетиция», говорила я Софи. – Все это будет выглядеть совершенно иначе утром, когда туман рассеется, а койоты разбегутся.
– Ага, – соглашается она. – Все будет выглядеть по-другому.
Мы паркуемся у скопления каких-то зданий и решаем, что безопаснее всего просто лечь спать. Я забираюсь в постель рядом с Софи полностью одетая и натягиваю на себя одеяло. Не уверена, делаю ли я это, чтобы согреться, или потому что внутренний голос советует мне быть готовой к бегству. Звуки двигателя затихают, тиканье пикапа становится тише, металл остывает.
– Ты в порядке, дорогая? – говорю я.
– Да, конечно, – говорит Софи (она тоже полностью одета).
Я оборачиваю одеяло вокруг шеи, желая ощутить тепло и защищенность.
– Мне надо в туалет, – произношу я.
– Хочешь выйти отсюда? – спрашивает Софи, улыбаясь.
– Черта с два! – смеюсь я.
– Мочись в постель, – хохочет она. – Я никому не скажу.
Софи достает телефон и нажимает кнопку записи.
– Что ты делаешь? – говорю я.
– Разве ты не хочешь попрощаться со своими близкими? – отвечает она с улыбкой.
Мы снимаем себя на телефон, иронично прощаясь со своими семьями, просто на всякий случай. И затем на самом деле отправляем отснятый материал.
Просто. На. Всякий. Случай.
* * *
Утреннее солнце будит меня, заполняя нашу импровизированную спальню золотистым светом. Я пинаю Софи под одеялом и шепчу:
– Мы пережили эту ночь, детка.
– Правда? – Она потирает глаза, ее светлые волосы сияют, как нимб.
– Да. И я не обмочилась, – говорю я гордо.
Я полностью отодвигаю бежевую штору и вижу, что все действительно выглядит по-другому.
Прямо перед нами расположена безобидная группа строений, вокруг пикапа – деревья всех цветов, оттенков и размеров: оранжевого, коричневого, зеленого, пышущие жизнью и цветом. Из кухни Ананды доносится аромат кофе, проникая в машину. Мимо безмятежно фланируют люди, облаченные в зеленые, голубые и оранжевые одежды.
И ни одного ночного создания поблизости.
Мы выходим, разминая руки и ноги и вдыхая полной грудью чудесный свежий воздух. Положив руки на бедра, я медленно поворачиваюсь вокруг себя, вбирая все это.
– Воплощение мечты Йогананды… безумие. Удивительно то, что эта мечта зародилась в двадцатых.
– Софи, я говорила тебе, с кем вместе Крийянанда купил землю? Ричард Бейкер, Гэри Снайдер и Аллен Гинсберг… Аллен-чертов-Гинсберг! – провозглашаю я торжественно. Надеюсь, факт того, что я осознала, кто эти парни, лишь сейчас, не слишком бросается в глаза. – Монах, мастер дзен, обладатель Пулитцеровской премии и отец движения битников прикупили немного земли в Неваде.
– Звучит как начало дурацкого анекдота, правда? – говорит Софи.
Но это не анекдот: это живая, работающая коммуна, и она огромна. Мы свободно входим, пьем кофе, шпионим в их благотворительном магазине. Нас встречают улыбками, вежливыми приветствиями и рукопожатиями.
– Эй, девушки, могу я вам помочь? – обращается к нам мужчина в комбинезоне.
– Спасибо, у нас все в порядке.
Мы обнаружены.
– Хотите гольф-кар? Будет удобнее передвигаться, – предлагает он.
– Ю-Ю-Ю-ХУ-У-У-У! – кричит Софи, когда мы взбираемся по холму на наших новых колесах.
– Э-э-э, где мы вообще находимся? – спрашиваю я.
Мы направляемся к дому Свами Крийянанды. Хотя он умер довольно давно, там все осталось так, как было при его жизни: спокойно, безмятежно, просто. Мы бродим по его саду, заполненному статуями. Здесь Будда, ангелы и даже несколько изображений Иисуса, пятна солнечного света оживляют коллекцию камней, которые словно бы провозглашают: «Тут рады всем». На меня снисходит ощущение спокойствия, с налетом какой-то нездешности – так необычно, что этот оазис существует посреди города в Неваде.
Пока мы катаемся на нашем гольф-каре, вдыхая чистый свежий воздух с ароматом папоротников, я представляю всё это как сцену из утопического научно-фантастического фильма. Мимо проплывают свами
[13] в цветных одеждах, территория идеально ухожена. Погода теплая, ясная, солнечная, но не слишком жаркая. Все просто есть. Гармоничное и потустороннее. Жутковато. В основе всего здесь «простая жизнь ради более высокого мышления», и я вижу, как подобный сбалансированный мир способен подарить человеку возможность сделать мысли ясными и чистыми.
Мы идем навстречу ребенку, с которым познакомились сегодня утром в благотворительном магазине. Он спросил, не хотим ли мы пойти прогуляться с ним и его собакой в лесу, и предложил показать нам Ананду.
Джаред – мальчик двенадцати лет с грязными светлыми волосами, свисающими ниже ушей. У него бледная чистая кожа и внимательные голубые глаза. И очевидно острый ум – его взгляд все подмечает со скоростью компьютера. Мы идем за Джаредом и его черным псом через лес, красивыми извилистыми тропами, над нами возвышаются тощие, но гигантские папоротники. Этот новый мир захватывает меня с невероятной быстротой. Всего неделю назад я находилась в Сан-Франциско, в совершенно другом состоянии ума – а кажется, что это было так давно.
