— Чего уставился?! — с раздражением выпалила я, просто не могла сдерживать эмоций, а не вовсе потому что ждала ответ. О, Приехали! Я уже с птицами болтаю, это ничего! Главное, чтобы они отвечать не стали — вот тогда пора будет палату в дурдоме заказывать!
— Печеньку дай, пожалуйста. — Раздалось внезапно, я сначала не поняла откуда.
Решила, что это кто-то из читателей совсем обнаглел только книг ему маловато ещё и печенье подавай. Облом, библиотечный зал пуст! Ни одного посетителя. Я даже все закоулки обошла: никого.
— Ну, пожалуйста! Хоть половинку! — опять попросил жалобно не пойми кто.
Тут меня начали мучить догадки, которым я не хотела верить. Ме-е-едленно повернулась в сторону окна, но подоконник пустовал, я нервно сглотнула, что-то мне не по себе. Перевела взгляд на свой стол и увидела его, хрустит, понимаешь ли, гад, моим печеньем! Я невольно потянулась за ближайшим увесистым предметом — им оказался первый том "Войны и Мира" Льва Толстого. И… как начала с неистовством фурии гоняться за наглецом пернатым.
— Ты чего-о?! Я же попросил! Вежли-иво-о! А взял лишь маленький кусочек! Тебе что жалко?! — вопил во всю глотку, улетая от меня воробышек.
— А ну сгинь! Сгинь! Глюк проклятый!! Я не хочу век в дурке дни коротать! — кричала я, пытаясь отогнать от себя это видение.
— Да не глюк! Не глююк я-а-а! Боже, баба оглашенная! — пищал отчаянно тот, изворачиваясь ловко от моих ударов книгой.
Не знаю, сколько б мы так носились по всей библиотеке, если б громкий хруст (явно моих печенек) не привлёк внимание воробья:
— Ах ты, обжора паршивый! Я только одну жалкую печенюшку схряпал и вот получаю за это! А ты втихаря уже пол миски схомячил! Нечестно! — возмутился воробей.
Я застыла, как замороженная, ведь на моём столе сидело и втихую поглощало моё печенье нечто… круглое, размером со средний арбуз, болотно-сероватого цвета, пушистое с глазами салатового оттенка. Оно бережно сжимало обеими лапками печенье и жевало, не обращая на нас никакого внимания. Во! Уже ужасы мерещатся. Мама! А воробышек полетел отбирать миску с угощением у наглого оккупанта. Началась возня, которая аккомпанировалась возмущённым чириканьем вперемешку с писком и ворчанием с постоянным вставлением слова "мкара". Я ж молча ошарашено за всем этим безобразием наблюдаю и прикидываю какого цвета прикупить смирительную рубашку, ой, это же мама одна останется, ей тяжело за квартиру платить будет!
— Анастасия, что ты делаешь? — раздался голос Марии Александровны у меня за спиной. Это заставило отвернуться от мелких глюков.
— Э — э — э, с ума сходу. — Лаконично ответствовала я, а главное честно ни капли вранья!
— Да-а? Тогда, как закончишь — примешь новые книги присланные щедрым спонсором. — Немного поразмыслив над сказанным, поручила директор. — Они в коридоре!
— Хорошо. — удивлённо моргнула я.
Госпожа директор ушла восвояси. Когда вновь взглянула на свой стол, то никого не обнаружила, только покусанное и разбросанное печенье, перевёрнутую кружку (благо, хоть чай из неё выпит). Да-ам… Точно придётся отпуск провести в "жёлтом доме". А что? Познакомлюсь с великими людьми: Элвисом Пресли, Наполеоном, теплоходом Нахимовым…
Конец дня был уже не так богат на приключения. Сейчас иду домой после похода в супермаркет, на душе опять паршиво. Давит чувство одиночества, никчёмности и ненужности. А вокруг буйствует жизнь. Ходят влюблённые парочки, обнимаются — целуются, достали! Так бы и навернула кульком с продуктами. Какая-то стала агрессивная и раздражительная в последнее время! А ведь я была ранее мирным и тихим человеком, что и мухи не обидит. Что со мной?
Когда зашла в квартиру, меня встретила воодушевлённая мама, приняла покупки, предложила отужинать — я отказалась. Что-то аппетит совсем пропал. Мама пошла на кухню, я к себе в комнату. Я переоделась в домашнюю одежду, пошла, мыть руки. После плюхнулась на кровать, захватив с собой книгу, но и читать не хотелось, так что лежала с открытыми глазами. За окном начинался дождь. Какая неожиданность! Капли небесной воды бились о стекло. Слышно как мама гремит кастрюлями и хлопает дверью холодильника. Чихнул сосед сверху, а сосед снизу искренне пожелал ему повеситься. Добрые люди. Я тяжко вздохнула. Дождь стал всё громче биться о стекло и просить его впустить, а то они вымокли все. Сто-оп! Какой ДОЖДЬ?! Я посмотрела в сторону окна и увидела грустного, вымокшего воробышка в компании пушистого шарика. Они были все взмокшие и жалобно на меня смотрели. О, нет! Глюки меня и здесь нашли!
— Пошла прочь, гнусная галлюцинация! Я не хочу в дурку! — начала я отгонять наваждение. Уже и головой тряхнула, и глаза протёрла, и ущипнула себя (хотя это из другой оперы, но ладно) — а эти двое и с места не сдвинулись.
— Мы не плоды твоего воображения, а реальность! Нам холодно и голодно! Впу-усти нас, пожалу-уйста! Хоть обсохнуть и согреться. А потом мы уйдём! — просил глюк, тот, что воробей.
— Мрака! — поддакивал ему мячик в шерсти. Может, если их игнорировать — они исчезнут? Но не получалось.
— А кто вы коли не бредовое наваждение? Ведь говорящих воробьев не бывает! Попугаи — да, вороны — иногда, но не воробьи! А говорящих шариков и подавно! — злилась уже я.
— Мрака — мрака! — грустно повторяло нечто с лапками.
— Простые воробьи не разговаривают, а волшебные — ещё и как! И вообще, я никакой не воробей!
— А кто ты? — подойдя к окну, переспросила я. — Павлин? Или ещё что по хуже?
— Я величайший и сильнейший маг всех времён и народов! — гордо напыжившись, заявили мне.
— Да-а? Во как. Раз ты маг — то наколдуй себе что не будь, дабы согреться!
— Эй, я сказал, что я маг: а не Демиург! Я ничего не могу создать материального, только энергетическое! — искреннее возмутился воробьиный глюк.
— Печально… А этот шарик в шубе, значит, у нас Мерлин, да? — ткнув пальцем в сторону глазастика, поинтересовалась я.
— Не-ет, это просто Мрака! — воробей надменно, окинувши взглядом с головы до ног пушистика, махнул в его сторону крылом.
— Дя-я! Я Мрака — Мрака! — пищало радостно то, оживившись.
— Ну, сжалься! Государыня рыбка! — начал этот рыжий симпатяга цитировать сказку "Сказка о золотой рыбке" А. С. Пушкина. Надо же какой образованный мне попался воробей! Ещё, главное такую умильную рожицу состроил — ну грех не пожалеть! — А что бы развеять все сомнения, по поводу реальны мы или нет — можешь потрогать меня, погладить и даже… поцеловать! — я на последней фразе чуть не упала. Вот наглюха!
— А больше тебе ничего не надо? Ты не величайший в мире маг, а большой наглец! — на моём лице, сто процентов, сейчас читается последняя стадия удивления вперемешку с возмущением и… умилением. Занятно, но в этом самодовольном существе есть что-то такое… не знаю, как объяснить… просто не даёт тебе шанса сопротивляться. Я ведь сразу начала симпатизировать этому пернатику не понимая до конца почему, а теперь…
