Медики и гримеры постарались скрыть от людских глаз признаки насильственной смерти императора, его похоронили в царской усыпальнице Петропавловской крепости.
* * *
Мария Федоровна вначале жила вместе с сыновьями и дочерьми в Зимнем дворце, в 1818 году она переехала на Елагин остров, сделав Елагин дворец своей постоянной резиденцией. Дворец напоминал загородную виллу и был обставлен с роскошью и комфортом. Перед дворцом тянулся широкий Масляный луг, где зимой, на Масленицу, устраивали катания на санях. К северу от дворца тянулся обширный пейзажный парк с прудами рощами и длинными кольцевыми дорожками, рассчитанными на прогулки верхом. На набережной построили павильон для хранения лодок, над которым на высоком флагштоке поднимали императорский флаг. «Сидя в сем прелестном павильоне, вы наслаждаетесь одним из лучших видов в окрестностей столицы», — оповещают читателей «Отечественные записки».
Елагин дворец. Современное фото
В 1825 году она получила из Таганрога известие о тяжелой болезни Александра. Несколько дней Мария Федоровна мучилась неизвестностью. Александру то становилось лучше, то снова хуже: он то отказывался пить лекарства, то снова начинал принимать их. Мария Федоровна пишет в своем дневнике: «Милорадович заходил часто в продолжение утра; город был охвачен тревогой, несмотря на то что сведения не получили широкой огласки; было решено отслужить у митрополита молебен о ниспослании Государю выздоровления. Так, в колебаниях между надеждой и страхом, прошел этот день».
Молитвы оказались тщетными: Александр скончался, но у Марии Федоровны почти не было времени горевать, ей пришлось поддерживать Николая в борьбе с восставшими.
Это именно ей Константин прислал письмо, в котором заявил о своем отречении. Потом она вместе с Александрой Федоровной и внуками находилась в Зимнем дворце, поминутно ожидая известий с Сенатской площади.
В тот день Мария Федоровна записала в своем дневнике: «Некоторое время мы пробыли без известий. Карамзин отправился туда, но присоединившиеся к мятежникам негодяи из толпы стали бросать в него камнями. Государь приказал привести этих негодяев в порядок. К нам с вестями от Государя явился Трубецкой. Это ужасное состояние продолжалось два или три часа… Снова обеспокоенная отсутствием вестей, я попросила находившихся в гостиной генерала Демидова и генерала Сиверса отправиться к Государю за сведениями. Государь велел мне передать, что дело еще не кончилось, но что оно будет кончено».
А несколькими днями позже: «…мой сын рассказал нам также, что был допрошен некий Поджио, который сознался и сообщил, как должно было произойти истребление нашей семьи; что касается его самого, то он предложил обе свои руки, чтобы обратить их против Николая, — решили, однако, что необходимо шесть… По получении этой вести проекты эти были временно отложены; было решено разделаться с ним и со всеми нами. По получении известия об его смерти заговорщики решили, что эти замыслы должно бы привести в исполнение… Великий Боже… какие люди! И только кончина нашего Ангела предотвратила гибель нашей семьи и государства; иначе бы кровь полилась ручьями! Как это наводит на размышление! Во всем виден перст Божий, но пути Его неисповедимы».
* * *
Теперь овдовевшая императрица все свое время отдавала воспитанию внуков и благотворительности. Еще в 1806 году в Павловске начало работу (и работает до сих пор) Училище для глухонемых детей, для которого Мария Федоровна поручила выписать из-за границы одного из наиболее известных профессоров, а в Гатчине открылся Воспитательный дом.
Училище для глухонемых детей в Павловске. Современное фото
Она подружилась с поэтом Василием Андреевичем Жуковским, который стал одним из воспитателей ее внуков. В письме родным Жуковский рассказывает о своей первой встрече с Марией Федоровной (встреча эта состоялась в 1815 г., когда император Александр был в Европе, на Венском конгрессе): «Я хотел было сказать: не умею изъяснить вашему величеству своей благодарности за ваши милости; но исполнил это на деле, а не на словах, потому что не умел ничего сказать, а отделался поклонами. Сначала было довольно трудно говорить, потому что государыня говорила по-русски не очень внятно и скоро, и я не все понимал. Уваров это заметил и сказал два слова по-французски; это заставило ее отвечать по-французски же, и разговор пошел очень живо — о войне, о ея безпокойствах прошедших и о прошедших великих радостях. В этом разговоре было для меня много трогательного — мать говорила о сыне и с чувством: несколько раз навертывались у ней на глазах слезы. Разговор продолжался около часу.
Наконец мы откланялись. Мы еще с вами увидимся, сказала она мне очень ласково… Теперь Государыня в Павловском. Вероятно, что и мне там быть доведется. Я слышал после, что она очень благосклонно обо мне говорила…».
Императрице было суждено пережить смерть не только Александра Павловича, но и трех дочерей — Александры, Елены и Екатерины. Александре, ставшей женой эрцгерцога австрийского Иосифа и умершей в 1801 году, в возрасте 18 лет, при рождении ребенка, установили памятник в Павловске. Вот как описывает этот памятник Жуковский: «Вы видите молодую женщину, существо более небесное, нежели земное. Она готова покинуть мир сей; она еще не улетела, но душа ее покорилась призывающему ее гласу; и взоры, и рука ее, подъятые небесам, как будто говорят: да будет воля твоя. Жизнь, в виде Гения, простирается у ее ног и хочет удержать летящую; но она этого не замечает; она повинуется одному Небу — и уже над головой ее звезда новой жизни». А в самом темном уголке Павловского парка по ее приказу воздвигнут мавзолей «Супругу-благодетелю», увековечивший память Павла.
Памятник Александре Павловне
Мавзолей «Супругу-благодетелю»
Но бывали у Марии Федоровны и светлые дни. Ее всегда радовал приезд внуков. Педагог Карл Карлович Мердер записывает в своем дневнике в 1828 году — то есть в последний год жизни Марии Федоровны: «Ее императорское величество государыня императрица Мария Федоровна и Ее императорское высочество великая княгиня Мария Павловна изволили присутствовать от 12 до 2 час. при уроке великого князя. Способ преподавания г. Жуковского общей грамматики чрезвычайно понравился Ее величеству: живость и ясность, с какою великий князь отвечал, служили доказательством, что тут ничего нет наизусть выученного и что он объясняемое совершенно постигает». Запись эта сделана в июне, когда внуки гостили в Павловске у своей бабушки.
