Установив мир на османском фронте, Александр должен проверить намерения Австрии и Пруссии. Австрия крайне уязвима. Не имея средств противостоять Наполеону, она подписала в марте 1812 года военную конвенцию с Францией, направленную против России. Меттерних, понимающий озабоченность Александра I, сочтет своим долгом его успокоить. Он говорит ему, что если его страна и вступит в конфликт с Россией, то лишь после долгих проволочек, как поступила сама Россия в 1809 году, и что его армии не войдут на русскую территорию. С Пруссией дело одновременно проще – Фридрих-Вильгельм III ненавидит Наполеона и стремится к союзу с Россией – и сложнее, поскольку Пруссия, окруженная армиями Наполеона, могла бы заключить союз с Россией, только если Наполеон окажется в трудном положении. А до этого пока далеко. Чтобы подбодрить Пруссию, России нужно отправить свои войска в Великое герцогство Варшавское и привлечь его на свою сторону. Между тем поляки не готовы согласиться с идеей возвращения под русское господство или влияние. В конечном итоге Александру I приходится рассматривать перспективу вступить в войну с Наполеоном, не обеспечив нейтралитета Вены и Берлина. Напротив, в распоряжение Наполеона поступают 30 000 австрийцев и 20 000 пруссаков.
Накануне войны силы сторон вопиюще несоразмерны. Великая армия насчитывает 650 000 солдат, а вместе с резервом – более миллиона. Конечно, французов среди них немногим больше половины, а почти такое же число составляют иностранцы – бельгийцы, голландцы, ганноверцы, пьемонтцы, которых тогда смешивали с французами. К этому нужно добавить итальянскую, неаполитанскую армии, испанские части и войска с германских территорий. А также 60 000 поляков и других славян.
Русская армия 1812 года перестроена и увеличена, она уже не та, которую Наполеон разбил несколько лет назад. Наполеону будут противостоять три отдельных армии: первая под командованием Барклая-де-Толли численностью в 36 000 человек, вторая под командованием генерала Багратиона – 57 000 человек, третья под командованием генерала Тормасова – 48 000 человек. Последняя, сформированная в мае 1812 года для противостояния австрийской угрозе, имела множество запасных батальонов. Три армии, усиленные казачьими полками, в общей сложности насчитывали около 242 000 человек, то есть только половину сил, которые в июне 1812 года бросит на Россию Наполеон. Александр I надеялся собрать против Наполеона около 600 000 человек. Почему ему удалось мобилизовать меньше половины, объясняется двумя причинами. Прежде всего, по дурному русскому обычаю, не учитывалась разница между записанными и реально присутствующими солдатами. Но главное – русские войска были распылены между различными фронтами на Кавказе, в Финляндии, в Крыму. Мир, подписанный с Османской империей в момент, когда начинается война с Францией, высвобождает войска, но их нужно перебросить с одного фронта на другой, а это требует времени. Численное превосходство наполеоновской армии над русской частично объясняется также стремлением Александра, надеявшегося выиграть время, не провоцировать Наполеона, слишком явно наращивая вооруженные силы. Наконец, сыграл свою роль и недостаток командного состава для воинских формирований. С 1806 года предпринимались усилия по набору квалифицированных кадров, в частности младших офицеров, которых остро не хватало. Эти усилия принесут плоды, но нехватка командных кадров долгое время будет тормозить увеличение войск.
По всем упомянутым причинам Александр, как, кстати, и Наполеон, старался отсрочить момент неизбежного столкновения. Оно произошло 11 июня 1812 года, когда почти полумиллионная армия Наполеона пересекла Неман. Многочисленные труды, посвященные войне 1812 года, освобождают нас от необходимости описывать ее на этих страницах. Но нам важно понять, как каждый из противников намеревался вести войну.
11 июня Александр I находится в Вильно, в генеральном штабе армии, он узнает, что французские войска идут на Днепр еще прежде, чем ему докладывают об официальном объявлении войны Наполеоном. С первых же дней войны Александр будет вместе с Барклаем-де-Толли отстаивать стратегию, разработанную задолго до этого, которую тщательно изучил английский историк Доминик Ливен. Мы позаимствуем у него объяснение русского выбора стратегии. В 1810 года Барклай-де-Толли представил вниманию государя меморандум о «защите западных границ России». Генерал исходил из факта крайней уязвимости этих границ, очень протяженных и не имеющих естественной защиты. К тому же, не находясь под угрозой со времен Петра Великого, эти границы не укреплялись. Территории, отобранные у Польши в 1772 году, были непригодны для обороны, скорее наоборот, словно приглашали напасть на них. Для разрешения столь неблагоприятной ситуации Барклай-де-Толли предлагал отвести армию к Белоруссии и Литве с использованием тактики выжженной земли, чтобы лишить противника в ходе его продвижения всех продовольственных ресурсов и фуража, а линию обороны проложить вдоль Двины и Днепра, усиленных строительством укреплений. Барклай думал, что враг решит двинуться в направлении Киева и лучшим ответом на это станет замедление его продвижения беспрерывным отступлением без попыток начать или принять бой. В ходе этого отступления русская резервная армия должна будет напасть на врага с тыла.
Барклай подчеркнул отсутствие укреплений на западной границе, но с 1810 года предпринимались усилия по устранению этой проблемы: в Бобруйске для защиты Киева, в Риге, в Двинске. В 1812 году последнюю крепость еще не успели закончить, что открывало врагу дорогу на Москву и прежде всего на Смоленск. В устье Двины было возведено крупное оборонительное сооружение – Дрисский лагерь. В 1812 году советник Александра I генерал Пфуль взял на вооружение и дополнил план Барклая, решив сделать Дриссу ключом оборонительной системы империи. Правда, несколько генералов выступили за наступательную стратегию, но Александр выбрал оборонительную стратегию Барклая и Пфуля. Он также опирался на выводы своих соратников, которые проанализировали основные элементы наполеоновской стратегии: крупные сражения и быстрые победы. Русские стратеги заключили, что нужно отдать предпочтение стратегии, которая «предусматривает и разворачивает войну, диаметрально противоположную тому, к чему стремится противник». Заманить наполеоновские армии в глубину России, вести их туда путем беспрерывного отступления русских войск, заставить врага постоянно гнаться за отступающими русскими войсками, не давая ему возможности вступить в сражение, которое обеспечило бы ему победу. К тому же нужно, чтобы это преследование носило необратимый, роковой характер, поскольку велось бы по оставленным, принесенным в жертву их населением территориям, где враг не нашел бы никаких ресурсов для обеспечения своих нужд в продовольствии и фураже.
Эта стратегия, которую будет осуществлять Александр I, имела свои недостатки. Прежде всего: как отреагирует русский народ на стратегическое отступление, которое он воспримет как череду откатов назад, знак слабости, а не точно продуманный маневр? Не стоит ли опасаться недовольства, которое может вызвать локальные волнения? Незадолго до войны русскую власть обеспокоили слухи о том, что с помощью Наполеона может быть организовано восстание, похожее на восстание Пугачева. Еще большую озабоченность, чем «пугачевская гипотеза», которую ничто не подтверждало, или восстание простых людей, вызывало предсказуемое воздействие на боевой дух войск приказов об отступлении, которые нельзя было им объяснить.
