– Мантон-Бэй, восемнадцать, – говорит он, и навигатор тут же отвечает:
– Маршрут построен.
– Домик у моря? – интересуюсь я, поворачивая в сторону Крайтона.
– Вроде того.
Серебряная бухта находится в черте города, и это самый дорогой и престижный район по версии обозревателей модных журналов, которые так любит Тая.
Я сворачиваю на шоссе вдоль моря и, когда кромка воды разрастается, непроизвольно начинаю любоваться волнами, накатывающими на берег. В отличие от долины, дождя здесь нет.
– Была здесь когда-нибудь? – нарушает наше уютное молчание Хантер.
– Исключительно на пляже. Мы с близнецами каждое лето там бываем. Я приезжаю посмотреть на море, а они – на красивые особняки.
– Тебя совсем не интересуют особняки?
– Я совру, если скажу «нет», но…
– Но?
– Тая мечтает выйти замуж за альфу, чтобы жить в таком доме. А я о таком вовсе не думала.
– О том, чтобы жить в доме на Мантон-Бэй? Или о том, чтобы стать женой альфы?
– И о том, и о другом.
– Почему?
Хочу отшутиться, но решаю ответить честно:
– Потому что дело не в статуте. Главное, какой он мужчина.
Еще больше хочется узнать, что об этом думает сам Хантер, но навигатор сообщает, что до цели двести метров. А стоит рассмотреть «цель», у меня вообще все из головы выветривается.
Это же не дом, это целый замок! Четырехэтажный особняк возвышается над соседскими, стены из молочного известняка, огромные арочные окна, сходство со старинными крепостями только подчеркивают башенки и массивные металлические ворота, автоматически уходящие вверх, когда мы въезжаем во внутренний дворик. С фонтаном в центре, естественно, сейчас не работающим.
– Я его не видела в прошлом году, – говорю я больше себе, чем ему. – Как я могла его пропустить?
Выхожу из машины и запрокидываю голову, чтобы все хорошенько рассмотреть.
– Потому что прошлым летом здесь был только фундамент. Я купил его, когда переехал в Крайтон. Сейчас идет ремонт верхних этажей, но первый уже готов. – Он подает мне руку и указывает на парадный вход: – Хочу показать его тебе.
Я не первый раз задаюсь вопросом, откуда у Хантера такие деньги. Поэтому спрашиваю, не задумываясь:
– Значит, так живут чемпионы Волчьих боев?
И ловлю его помрачневший взгляд.
– Давай кое-что проясним, волчонок, – Хантер снова обнимает меня за талию и не спешит направляться к парадному входу. – Я бы сказал, договоримся.
От объятий вспыхивают воспоминания о нашей близости, они вспыхивают в моей голове, стоит ему ко мне прикоснуться. Но сейчас я чувствую совсем другое напряжение. Тяжелое, гнетущее, какое всегда возникает, когда обидел или оскорбил кого-то, и не можешь понять, чем именно.
– О чем?
– О честности и доверии между нами.
– У тебя есть моя клятва…
Он прикладывает палец к моим губам:
– Я уверен, что ты скажешь мне правду, если я прикажу. Но дело в другом. Если мы решили узнать друг друга, то предлагаю делать это без третьих лиц. Например, я мог бы расспросить о тебе Сесиль. Что ты любишь, что нет, почему поступила в институт, когда сдала на права и прочее. Но я не стал этого делать. Чем больше количество ртов и ушей передают информацию, тем сильнее она искажается. Понимаешь, о чем я?
– Не доверять слухам, а спросить у тебя напрямик?
– Именно.
Теперь он увлекает меня за собой ко входу в дом.
– Ты не участвуешь в Волчьих боях?
– Я не зарабатываю на Волчьих боях. Это скорее развлечение. Хобби.
Хобби?!
Я видела, как Хантер сражался с Августом. Ничего в этой битве от увлечения не было. Как и в Волчьих боях. Наверное.
Стоит оказаться в холле особняка, у меня захватывает дух: высокие потолки, мрамор, двойная деревянная лестница, невероятной красоты витраж с волком и волчицей, на который я просто залипла. Он стоял на скале, а она нежно прижималась к своему самцу.
– Тогда как… Откуда у тебя этот замок? Зарплата профессора?
Хантер смеется, и его смех будоражит до мурашек.
– Нет, Али, зарплата профессора еще меньше чемпионской. Но я не только зубы чешу о шкуры соперников по рингу.
– И студентов?
– Только об избранных. Им везет еще меньше.
Нас встречает пара: мужчина и женщина. Он в костюме, она в темном платье, но с белым передником. Люди.
– Добрый вечер, прим Бичэм, – говорит женщина. – Все готово к ужину.
– Отлично.
Увидеть прислугу для меня почему-то так же необычно, как и весь этот замок. Может, потому что Хантер кажется простым. Он ничуть не похож на альф, которых я до него встречала. Он даже ведет себя не как вервольф.
– Я думала, мы будем одни, – шепчу Хантеру, прислонившись к его плечу. До уха мне никак не дотянуться даже на каблуках!
– Соблюдаю правила приличия, – получаю насмешливый взгляд, – и тренирую силу воли. Иначе вместо ужина мы бы занялись чем-то другим.
Щеки горят от его слов, а еще от внезапной мысли, что я бы тоже занялась этим «чем-то». Тем, чем мы будем заниматься всего лишь через три месяца. Я подумала «всего лишь»? Предки!
Лучше вернуться к предыдущей теме!
– Боюсь показаться меркантильной невестой, но мне действительно интересно, откуда у тебя деньги.
– От отца.
– Отца?
– Биологического. От Кирана Прайера. Он откупился от моей матери, выписав ей чек на тринадцать миллион крайтов.
– Но этот дом даже на этапе строительства стоил, наверное, миллионов двадцать.
– Тридцать шесть.
Что тут скажешь, приходится только с открытым ртом расхаживать. Тем более есть повод: нас провожают в столовую через арочный проем. В углу запечатанная в целлофан мягкая мебель, но часть, где накрыт массивный длинный стол, выглядит жилой. На стенах гобелены под старину, камин в мой рост. Свет приглушен, и в большом окне можно рассмотреть полосу пляжа и море.
– Моя приемная мать сохранила большую часть суммы, положила на мой счет, доступ к которому я получил после совершеннолетия. Хотя я с детства увлекался историей, моим первым образованием было экономическое. Впрочем, первая попытка инвестировать обернулась для меня неудачей: купленные мной акции сильно упали в цене.
– Но ты не сдался?
– Как видишь, нет. Всему приходится учиться, и лучше всего это получается на собственных ошибках.
– Почему на собственных?
