Я же решаю пошалить, обнимаю его за шею и прижимаюсь к альфе так тесно, как вообще возможно, затем быстро отстраняюсь. Сердце колотится, как заведенное, от его близости, от его аромата. Конечно, он чувствует мое возбуждение, потому что вместо «Али» у Хантера получается «Ар-р-ри».
– Что? – пожимаю я плечами. – Поехали, а то на вечеринку опоздаем!
– Допросишься, – тихо и даже как-то зловеще обещает он.
Эринские леса находятся на северо-западе от Крайтона, и на территории альфы Грегора я впервые. Здесь начинаются горы и в разы холоднее, чем в Черной долине, но места нереально живописные. Заснеженные вершины, высоченные, будто упирающиеся в небо сосны, и дикая, первозданная природа. Ее близость заставляет мою волчицу заинтересовано вилять хвостом, а меня умиротворяет. Домики вервольфов все одноэтажные, деревянные, сложенные из бревен, а дом альфы – самый большой, но тоже в один этаж, просто с высокими потолками и вытянут.
Я рассматриваю все с огромнейшим интересом: я ведь впервые пришла с мужчиной на вечеринку вервольфов, и меня охватывает совершенно другое возбуждение.
Предвкушение.
Перед нами распахивают двери, забирают у нас верхнюю одежду и провожают в огромный зал, заставленный диванчиками и живыми растениями в высоких вазах. Здесь множество гостей-вервольфов. Я теряюсь, потому что кажется, что все смотрят на меня, на нас. Волчицы, головы которых украшены цветочными венками. Волки в центре. Обернувшиеся парочки. В этот момент к нам еще и подходит сам Грегор:
– Добро пожаловать, Хантер! Алиша. Как замечательно, что вы к нам сегодня присоединились. Выбирайте напитки, – он лениво кивает в сторону бара, – и располагайтесь. Сначала общение, потом все самое интересное.
Он спешит к новым гостям, а я спрашиваю у Хантера:
– Что может быть интереснее общения?
– Например, забег голышом по заснеженному лесу, – раздается сзади.
Мы с Хантером оборачиваемся одновременно, и я натыкаюсь взглядом на идущую к нам пару.
На Доминика и Шарлин Экрот.
Альфа Морийских лесов, а ныне один из старейшин Легории, не зря долгое время считался выгодной партией – Доминик очень красив, не говоря уже о звериной энергетике. В его жене тоже таится сила, несвойственная людям, сейчас я это замечаю и понимаю, почему его выбор пал на нее. Почему они притянулись друг к другу.
– Я вот-вот рожу, альфа. Какие мне забеги? – смеется Чарли.
– Ты еще скажи, что мы слишком стары для подобных вечеринок.
– Скорее кое-кто не в форме для таких вечеринок! Вот рожу и буду не вылезать из вечеринок. – Она бросает на мужа короткий взгляд и переводит его на нас с Хантером: – А вот для них будет в самый раз.
– Мы только пришли, а вы уже хотите нас раздеть? – интересуется Хантер.
От этого «мы» в груди разливается сладость, мой пульс ускоряется, я крепче сжимаю его ладонь, и мой альфа отвечает тем же.
– Нет, мы страшно вам завидуем, – признается старейшина.
Старейшина, которого все боятся, завидует нам с Хантером.
Обалдеть.
– На самом деле вечеринки Грегора тем и славятся. Волчьими забегами по лесу.
Теперь понятно, почему Сесиль никогда не принимала приглашения Доронски, и мы не ездили на подобные вечеринки.
– Надеюсь, вы имеете ввиду забеги в звериной ипостаси, – говорю я.
– Так совсем не интересно, – абсолютно серьезно возражает старейшина, но Чарли ударяет его локтем под ребра. – Но, конечно, каждый бегает в том виде, в котором ему удобно.
– Насколько я знаю, – Шарлин кивает на мужчин, – вам с Хантером как раз нужно побегать, а я составлю компанию Алише.
Доминик кивает, Хантер тоже перестает улыбаться.
– Да, нам нужно кое-что обсудить, – говорит он и целует мои пальцы. – Не скучай без меня, я скоро вернусь.
Мне хочется сказать: «Не оставляй меня!». И добавить: «С ней!» Но это будет выглядеть, по меньшей мере, глупо. Поэтому я растягиваю губы в улыбке и смотрю ему вслед, когда они с Домиником идут в сторону выхода из зала.
– Ты знаешь, что они собираются обсуждать? – спрашиваю без особой надежды на ответ.
Шарлин смеряет меня долгим сканирующим взглядом, но все-таки говорит:
– Знаю, но это не лучшее место для разговора. Пройдемся?
Учитывая, что в моей спине уже, наверное, дырку прожгли остальные волчицы, то я за любые забеги, заплывы и за прогулки.
– С радостью!
Мы тоже покидаем зал и сворачиваем вглубь дома. У идущего навстречу официанта Чарли спрашивает, где она может отдохнуть, и он приводит нас в гостевую спальню, которая до этого была заперта. Комната небольшая, вся в бело-золотых тонах, со множеством подушек на кровати.
– У беременных есть свои преимущества, – признается Шарлин, осторожно опускаясь на край кровати. – С тобой никто не спорит и исполняет любой каприз.
– Звучит как сказка.
– Если бы еще поясница не болела, руки-ноги не отекали, и настроение не менялось каждые пять минут, вообще была бы песня.
Я едва сдерживаю смех, все беременные забавные, и Чарли не исключение, но тут же вспоминаю, зачем мы здесь.
– О чем старейшина Доминик хочет поговорить с Хантером?
Шарлин снова меня рассматривает, но без желания вскрыть мне череп, и посмотреть, что там. К тому же, ее взгляд отличается от взглядов тех волчиц.
– Я скажу. Только зачем тебе это?
Это что еще за игры?
– Хантер мой жених.
– Только поэтому?
– А этого мало? Все, что касается его, касается и меня.
– Пока он альфа. Переживаешь за свой статус?
– Мне до недавнего времени было плевать на статус, – ощетиниваюсь я. – До появления Хантера в Черной долине жила в маленькой комнатке и рассчитывала получить профессию, чтобы не выходить замуж, за кого скажут, и чтобы работать, если выгонят из стаи. Я не хотела выходить за альфу. Я вообще не хотела быть чьей-то женой, пока его не встретила.
– В нашу предыдущую встречу ты говорила другое.
– В нашу предыдущую встречу я считала, что между тобой и Хантером что-то есть. В романтическом смысле.
Шарлин замирает с открытым ртом, потрясенно моргает, а потом начинает смеяться. Так заливисто, что образ высокомерной стервы рушится прямо на моих глазах.
– Между нами только дружба и страсть к волчьей истории, – говорит она, отсмеявшись. – Когда мы познакомились, я уже была сильно и бесповоротно влюблена в Доминика. У Хантера не было никаких шансов.
– Но он влюбился в тебя.
– Совершенно точно нет, – качает головой Чарли. – Думаю, он видел во мне свою мать. Она же тоже была человеком и имани. Знаешь, это как перенос чувств на другого…
