Несколькими неделями ранее в здании конюшни было организовано собрание. Там были Ян и Фил Хоббс, муж Катарины и сопродюсер фильма. После того, как они посмотрели копию «Взвода» для предварительного показа, которую удалось достать Джулиану, всем стало неловко. Стэнли старался оставаться спокойным, но было очевидно, что он сильно волновался. В течение нескольких дней он не знал, что предпринять. Некоторые сцены с вертолетами в ленте Стоуна были поразительно похожи на кадры из фильма Стэнли. Лучшим решением было просто подождать, пока выйдет «Взвод», дать ему время найти свою аудиторию и через несколько месяцев выпустить «Цельнометаллическую оболочку». Иначе:
– Мы что, тут чертов сиквел делаем?
В конце июня 1987 года, после периода монтажа, «Цельнометаллическая оболочка» наконец была готова к просмотру в кинозале Стэнли. В то же время, в начале мая, Фрэнсис Форд Коппола презентовал фильм о Вьетнаме «Сады камней». Фильм Стэнли оказался в окружении конкурентов, которые все вместе сражались на одной территории. В конце лета вышел еще один фильм – «Высота „Гамбургер“» Джона Ирвина. Менее чем за год четыре фильма о конфликте во Вьетнаме вышли на экраны. Очевидно, у Стэнли была верная идея в правильное время: в середине 80-х публика была готова к фильму об американской войне в Азии, но снятому с другой, более беспристрастной точки зрения по сравнению с обычным кино о войне, которое выходило с середины по конец 70-х. Он прекрасно понимал коллективные ощущения времени, но он не выразил их первым, даже несмотря на то, что он был первым, кто начал работу над этой темой. Его одержимость и перфекционизм означали затраты большего количества времени, чем он планировал, и нет никакого сомнения, что кассовые сборы «Цельнометаллической оболочки» пострадали из-за конкуренции. Несмотря на это, он бы не стал менять ни единого момента в фильме.
За неделю до того, как вышла «Цельнометаллическая оболочка», Стэнли поехал в Pinewood на интервью для рекламы фильма. Я как раз уезжал на выходные в Италию, так что я объяснил ему, как добраться до студии. Когда я вернулся, один из звукорежиссеров, работавших на студии, позвонил мне и со смехом сказал:
– Вы слышали, что Стэнли сделал? Он сдал на своем «Порше» прямо в стену за своим личным парковочным местом. Он снес все, даже табличку со своим именем!
Ему нельзя было доверять управление его собственными девайсами даже на секунду.
Глава 10
Трудные решения
Джон ожидал автобуса перед садом Вэйтроз в Брент-Кроссе, где он работал на складе. Это был морозный февральский вечер, и он расхаживал взад-вперед между двумя фонарями в надежде согреться. Звук приближающегося двигателя заставил его присмотреться, и он заметил две фары, движущиеся в его сторону.
После дебюта в картинге Джон продолжил гонки. Ему, как правило, удавалось попасть в начало турнирной сетки и прийти одним из первых на финише. Так же как и я вначале своей карьеры, он выбирал быстрый, но при этом безопасный стиль вождения, который окупался на длинной дистанции. Год за годом он продолжал быть одним из первых в рейтинге гонщиков, и у него был хороший гоночный стаж без аварий или нарушений, что могло быть блестящей возможностью для перехода в другие категории. Он начал интересоваться механикой и решил изучить авиационное машиностроение в Хэндонском Машиностроительном колледже и поступил в двадцатый Авиационный корпус, в группу королевских кадетов ВВС. Мне нравилось считать, что мое водительское прошлое и работа помощника механика повлияли на это решение. Джон к тому же встретил девушку в колледже. Ее звали Салли-Энн Сальтер, и она училась на секретаршу. Она была очень милой, и, похоже, Джон был сильно влюблен в нее. Наступало его девятнадцатилетние, и я точно знал, что ему подарить: я позвонил Брайану Джонсу и забронировал одноместный автомобиль в первой гонке «Формула Форд» на Брэндс-Хэтч в марте месяце. Девятнадцать лет – как раз подходящий возраст: у него будет достаточно времени чтобы практиковаться, участвовать в гонках и стать чемпионом.
– Почему он еще не появился? – спросила Жанет, убирая со стола после обеда.
– Он поехал на автобусе. «Мини» у механика, – ответил я отвлеченно.
– Да, но даже если это так, то уже поздно.
Зазвонил звонок. Жанет пошла открывать дверь и обнаружила на пороге полицейского в униформе. Он снял свою шляпу и немного замешкался, перед тем как начать говорить.
– Здравствуйте, мадам… Вы мать Джон-Пьера Д’Алессандро?
– Да, но… что случилось?
– Я опасаюсь, ваш сын попал в несчастный случай, мадам…
– Нет, это невозможно, – сказала моя жена, отказываясь верить в это. – Джон… Джон поехал на автобусе.
Офицер пояснил, что машина сбила Джона, пока он стоял на остановке, ожидая автобуса. «Вам лучше поехать прямиком в госпиталь, – добавил он, – у вашего сына серьезная травма».
Когда мы прибыли в отдел происшествий и чрезвычайных ситуаций госпиталя Эгдвар, полицейские были там повсюду. Один из них взял нас под руку и провел в маленькую пустую комнату с белыми стенами и с четырьмя деревянными стульями. Он провел нас внутрь и закрыл дверь. В этой комнате не было потолка. Эта комната была составлена из четырех панелей, отгораживающих часть пространства большей площади, для того чтобы приглушить присутствие большого количества людей. Вошел другой полицейский и попросил нас сесть. «Ваш сын был отправлен в отдел рентгенологии», – сказал он нам. «Что случилось?» – спросила Жанет испуганно. Но полицейский замотал головой и сказал, что нам следует подождать одну из медсестер. Нас оставили закрытыми в этой комнате на несколько долгих минут. Я продолжал стоять, Жанет сидела. Мы смотрели в пустоту, не в силах вымолвить ни слова.
Затем дверь распахнулась, и вошла медсестра. Она села напротив моей жены и, помедлив, сказала: «Мадам, ваш сын находится в коме». Слово «кома» не поддавалось пониманию и повисло в воздухе. Мы посмотрели на медсестру со слезами на глазах. Медсестра положила руку на плечо Жанет, затем встала и повернулась к двери.
– Но что произошло?! – вскричала моя жена, больше не в силах себя контролировать.
– У меня нет полномочий рассказывать, – ответила медсестра, – как только один из докторов закончит обследование вашего сына, он все разъяснит сам.
И нас снова оставили одних.
Другой полицейский провел Марису в комнату. Она вбежала, обняла нас, и мы все проплакали довольно долго. Белые стены этого кабинета – это все, что у нас было: не на что было смотреть, не за что зацепиться взглядом.
Медсестра вернулась и показала нам комнату неотложной помощи, где мы наконец увидели Джона. Его ноги были крепко замотаны в широкие бинты с мелкими темно-красными пятнами крови повсюду. Его шея была обездвижена ортопедическим воротником, голова была забинтована, и две трубки выходили из его ноздрей.
– Что случилось?… – повторила Жанет, не отрывая глаз от Джона.
Ни Мариса, ни я не могли произнести ни слова. Медсестра сказала, что у Джона черепно-мозговая травма и проблема с ногами. Однако она не могла сказать что-либо более конкретное до тех пор, пока его не обследует хирург.
