Когда я слышу, что Стэнли Кубрик был величайшим режиссером мира, я чувствую счастье и грусть одновременно. Я думаю о том, как он сам удивлялся теплоте и восхищению, которые исходили от людей, которых он даже не знал лично, просто потому что им нравились его фильмы. Сейчас я чувствую одиночество, как в тот день, когда Маргарет и Андрос решили уйти от нас. Он столько раз звал меня в свой кабинет, потому что хотел поговорить: «Я устал звонить и писать. Садись, давай выпьем по чашечке кофе». Я был так занят, что это выглядело как трата времени. Сейчас я бы отдал все, чтобы сказать ему: «Да, я здесь, с тобой, давай поговорим». Я бы рассказал ему о своих родителях в Италии, ему всегда нравилось слушать про них, или о работах Джона и Марисы, или об автогонках. Иногда доходило до того, что он спрашивал меня о гонщиках «Формулы 1», просто потому что это значило, что я останусь на полчаса дольше.
Автогонки, моя величайшая страсть, стали частью моей семейной ДНК. Сейчас настал черед Элио, моего внука, доказать, что фамилия Д’Алессандро все еще может находиться в рейтинге гонщиков. Элио стал самым счастливым событием за мою жизнь в Англии. Он родился 29 октября 1999 года. Салли была измучена, но счастлива. Как только она увидела, что я приехал в госпиталь, она воскликнула: «Вот и ты, я родила тебе автогонщика, ты счастлив?» Джон не терял времени. Как только Элио исполнилось 8 лет, он отдал его в картинг-школу, забрав его у Салли, которая, несмотря ни на что, ворчала так же, как Жанет 20 лет назад.
Однажды в дождливые выходные тем же октябрем Ян попросил меня отложить возвращение в Италию на несколько дней, чтобы я мог разобраться с некоторыми вещами в апартаментах Стэнли. Пока я горбатился над бумагами, разбросанными по всей округе, я услышал голос Стэнли, зовущий меня. Это было нелепо, но я продолжал слышать его в своих ушах и в своем мозгу. Я не мог оторваться от того, что делал, чтобы поднять голову и посмотреть в сторону его кабинета. После многочисленного «Эмилио, подойди на минутку» я решился войти в комнату, где он провел последние пять лет своей жизни. Она была пуста. На самом деле мебель все еще была там, и везде были разбросаны документы, и все же она казалось совершенно пустой. Телевизор был выключен, радио было выключено. «Тут так тихо, – сказал я себе, – так тихо». Тишина беспредельно контрастировала с тем, кем он всегда был, и тем хаосом, которым он всегда занимался. Тот же самый хаос был с ним на протяжении десятилетий. У меня создалось впечатление, что временами он осознавал, каким отдаленным и непохожим он казался другим людям. Я сам увидел его таким в самом начале. Затем постепенно, понемногу, я узнавал его и начал понимать его устремления до такой степени, что мог оправдывать и защищать то, каким он был. Теперь, когда его время закончилось, а мое потеряло смысл, я наконец понял, что именно нас связывало. Мы установили невообразимый и тем не менее стабильный баланс: мы нашли место, где его интеллект и моя нехватка его встречались и работали вместе необычайно простым способом.
Потеря Стэнли ранила меня, как потеря собственного отца. Его смерть была неожиданной и нечестной. Так и было: прежде всего несправедливо и неправильно. И я был не готов к этому. Уйти и оставить за спиной все воспоминания о нем – было единственным способом, чтобы выжить.
Иногда я снова возвращался в Англию, чтобы навестить моих детей и внуков. Теперь их было четверо: Марко родился в 2005 году. И я приезжал навестить Андроса, Джулиан и Питера тоже. Как однажды сказала мне Милена: «Мы – семья». И затем я отправлялся в Чайлдвикбэри, чтобы поздороваться со Стэнли. Я все еще чувствовал его рядом с собой. Я чувствовал его в своей крови. Очень трудно принять, что все в жизни меняется, рушится и исчезает от одного момента к другому.
Этим утром я снова проснулся на рассвете. Я сел в кровати, и Жанет спросила меня, что случилось. «Ничего, – ответил я, – просто вспомнил, что мне нужно отвезти „Мерседес“ в Гринфорд, в автосервис, и если я на поеду сейчас, то закончу работать поздно». «Эмилио, – сказала она, не двигаясь, – мы в Италии. Ложись спать дальше». Ничего не изменилось. Я все еще там, я слышу кукареканье петуха, а значит, уже утро. Затем далекий звук двигателя: кто-то уже работает в полях. Должно быть, он исходит от фермы за моим домом. С моего поля. Я медленно встаю, чтобы не разбудить Жанет, и выглядываю за шторы. Трактор действительно в моем поле. Он движется к моему дому и затем снова прочь, не выходя за границы участка. В нем два человека. Я прищуриваюсь, но не могу их разглядеть. Я спускаюсь по лестнице, выхожу наружу и вижу, что трактор развернулся и едет в моем направлении. Один из людей кричит: «Эмилио! Эмилио!» Голос знакомый, слабый голубой отсвет рассвета изо всех сил пытается прорвать туман, висящий над свежевспаханным дерном, и тогда я вижу, как мой отец и Стэнли сидят плечом к плечу и пытаются удержать трактор прямо. «Эмилио», – снова зовет мой отец; Стэнли держит руки на руле и от всего сердца смеется. «Что вы двое здесь делаете? – кричу я, пытаясь, чтобы меня услышали за ревом двигателя. – Вы даже не знаете друг друга, вы только однажды встречались на крестинах Джона!» Стэнли весело отвечает: «Это самые чудесные дни моей жизни, Эмилио!» Мой отец снова смеется. «Скажи Кристиане, что я чувствую себя хорошо сейчас; обещай мне, что скажешь ей». Затем Стэнли направил трактор с поля в сторону дороги. «Нет, остановись, – кричу я, – не выезжай на дорогу, это опасно!» Но все, что они делают – это смеются. «Будьте осторожны, – настаиваю я, – автобус приближается, вы убьете себя!» Мой отец успокаивает меня: «Эмилио, не беспокойся. Все будет хорошо». Стэнли поворачивает на дорогу и начинает уезжать прочь. Я начинаю бежать. Я бегу и бегу, пытаясь догнать их, но у меня не получается. Я вижу, как они оборачиваются и машут мне вместе, улыбающиеся и счастливые, а их трактор становится все меньше и меньше, растворяясь в тумане. И вместе с тем, что двигатель ревет все громче, а Стэнли смеется, ощущаются тишина и молчание.
Послесловие от Филиппо Уливьери:
«Эмилио заберет тебя на станции»
В марте 2005 годя во входящих на электронной почте сайта ArhcivioKubrick я обнаружил письмо от Паоло Мароне, дантиста из Кассино, которому «повезло подружиться с Эмилио Д’Алессандро, итальянцем, который был правой рукой Стэнли Кубрика на протяжении 30 лет».
Я впервые открыл для себя фильмы Кубрика, когда учился в старших классах. Мой горячий энтузиазм по отношению к кино был одним из типичных проявлений страсти, которая встречается только у подростков. В 1999 году та же самая страсть привела меня к созданию веб-сайта. Он был каким-то спутанным и с отсутствием эстетического содержания, что было нормальным проявлением времени. Естественный отбор позволил выжить только разделу, посвященному режиссеру, и в 2001 году я запустил ArhcivioKubrick, который был попыткой представить весь материал, который я собрал к тому времени. Мог ли Эмилио Д’Алессандро помочь мне с сайтом? Это то, о чем меня спрашивал Паоло. Мое внутреннее чувство порядочности говорило о том, что нельзя беспокоить знаменитых людей, потому что, по моему умозаключению, последнее, чего они хотят, – это стать субъектами интервью и так далее. Несколькими годами ранее я связался с режиссером Марио Мальдези, но только потому, что я хотел развеять кое-какие сомнения о том, как сделать ремастеринг его фильма для DVD. А теперь почему я должен беспокоить Эмилио Д’Алессандро? Я в любом случае решил ответить, но не связывая себя обязательствами. Все, что я сказал, это что я слышал благодарности мистера Д’Алессандро за английский документальный фильм («Последний фильм» Пола Джойса, Lucida Productions 1999), в котором он играл маленькую роль водителя, который поехал забрать партнеров Кубрика на станцию Сент-Олбанс. Я также упомянул о моей встрече с Марио в его коттедже в Тоскане и обеды, которые проходили с его семьей и кошками, а также гусями, которые были настоящими хозяевами сада. Любопытно наблюдать, как люди, которые работали близко к Кубрику, разделяли его домашний образ жизни и склонность к уединенной простоте.
