Тоже новость нашел!
— Знаю, — выдохнул Заречный и почему-то улыбнулся. — Ты чего хотел-то?
— Хотел. Тут наши ребятки хвостов проводили, которые тебя с Еленой вели. К ним, видимо, сигнал поступил. Слишком быстро снялись все одновременно, даже не просекли, что мы их пасем. Так вот, ты даже не представляешь, куда эти орлы слетелись и где находится их курятник!
— И куда? — осторожно спросил Дмитрий.
— Салон потомственного темного мага Асмодея Греха!
— Ну и имечко, — хмыкнул Заречный.
— Тебе ничего не кажется подозрительным?
— Кажется, этот магический засранец мнит себя демоном искусителем.
— Тут я, конечно, полностью с тобой согласен, дружище, — не стал отпираться Потемкин. — Но, имелось в виду, что вокруг нас вдруг стало слишком много сверхъестественной хрени, не находишь? Сначала мадам Усольцева, теперь этот Грех во плоти.
— Он что, тоже в свободное от работы на Гольцмана время старушек хворых врачует? — полюбопытствовал Дмитрий.
— Врачует? — рассмеялся Антоха. — Это не про него. Даже в рекламе написано — только темная магия. Очень известная личность в узких кругах. Много страшилок про него по городу ходит.
— Я в волшебстве ни черта не смыслю.
— Темное — это когда проклясть, приворожить, отворожить, приманить, — пояснил Потемкин.
— Агриппина Саввишна нас вроде прокляла, — напомнил Заречный. — Или она тоже темная?
— Она темная? Не скажи! Хитрая старушка. А вообще, она считается светлой ведьмой.
— Получается, светлые тоже могут приворожить и проклясть?
— Получается, — задумчиво ответил заместитель и заодно горе-специалист по магии. — Хотя, я думаю, тут дело не в самом совершенном действии, а в его направленности и методах, по средствам которых оно выполняется.
— Чего? — переспросил Заречный. — Потемкин, тебе голову не напекло часом? Денечки-то какие солнечные стояли. Надевал бы что ли панамку, когда на воздух выходишь, а то потом тебе драконы мерещатся и ведьмы с магами разные.
— Не хочешь, не верь! — огрызнулся друг. — Только я своим глазам доверяю. Может, я и не видел самого превращения, но твое исчезновение все равно окутано таинственностью. Ну, свалился ты в речку, что тут такого? Тогда почему тебя МЧС ни с оленей, ни с катеров, ни с вертолета найти не могли? А потом спустя почти неделю ты вдруг всплыл на заимке у родственницы Усольцевых. При этом выглядел так, словно брился накануне днем.
А вот на это Дмитрий и сам обратил внимание. Он, конечно, освежился, придя в кабинет, потому что любил гладко выбритую кожу, но обратил внимание, что щетина не недельной давности точно. Да и ощущение странное, словно что-то забыл и никак не можешь вспомнить, не отпускало.
— В общем, так, Антох, желтую прессу не читать, Рен-ТВ не смотреть! — тем не менее, произнес он. — Докладывай, что там с темным демоном этим?
— С магом, — хмуро поправил его Потемкин. — Гольцман его крышует — это факт. Много странных делишек за Асмодеем водится. Но, как понимаешь, все недоказанные. Как с Усольцевой, пока своими глазами не увидишь — в жизни не поверишь. Сам же говорил, что боевикам Фимы словно черти помогают. Так вот Грех эти самые черти и есть. Ты можешь не верить, но по-другому никак не объяснить все, что вокруг творится. И еще…
— Говори!
— Там, на берегу, где нашли тебя, обнаружили и труп одного из Гольмановских громил.
— Знаю. Видел я его, — буркнул Заречный, уже предчувствуя, что следующее, что он услышит, ему не понравится.
— Ты когда-нибудь видел, чтобы местные сыскали схавали байку о трагической случайности на охоте? При этом, я навел справки по своим каналам, им даже на лапу никто не дал.
Говоря честно, в обычное время Заречный согласился бы с Антоном. Более того, действительно в такую сказку не поверил. Но ведь ему тоже ее скормили, и, как выражается Потемкин, он ее «схавал», не задав ни единого вопроса.
— У тебя есть сомнения? — спросил он.
— Жмурик при параде был, сезон охоты не открыли еще. И потом, о какой охоте может идти речь в заповеднике? Ментам просто отвели глаза. Так, кажется, это у магов называется.
— Думаешь, темный маг поработал?
— Думаю, афишировать смерть на заимке не выгодно никому: ни нам, ни Усольцевым, ни Гольцману. Поэтому, там поработали и маг, и ведьмы. Факты порой вещь упрямая, даже логике не поддающаяся.
— Что-то я не пойму, к чему ты ведешь?
— Что же тут не понятного, Димон, — огорчился Потемкин. — Если у врага есть тайное оружие, у нас оно тоже должно быть, чтобы сыграть партию на равных.
— Конкретнее.
— Усольцевых нужно в оборот брать. Без ведьм не обойдемся.
Даже дома Заречный думал об этом разговоре и склонялся к мысли, что друг прав. Если магия не фикция, а реально существующая субстанция, то она должна быть и у них, служить правому делу. Тем более, что все члены семьи Усольцевых не вызывали у него неприязни, а некоторые, самые молодые ее представительницы даже нравились. Да, что там, он фактически вожделел этих представительниц. И если для завоевания одного конкретного сердца, он должен будет очаровать всех членов этой семьи, значит, придется постараться. Главное, поставить цель, а уж как ее добиться вариантов множество.
Ночью снова снилась какая-то мистическая чушь.
Огромное гибкое серебристое тело скользит, раздвигая толщу воды. Снова огромные челюсти смыкаются на туше тайменя, с легкостью перемалывая ее. Метровая щука кажется маленькой и не тянет даже на перекус. Он ощущает себя мощным, быстрым, стремительным… драконом. Речной змей слышит голос, млеет, стремится к его источнику.
Существо прекрасно видит в темноте. Через борт лодки перегибается прекрасная девушка в венке из желтых цветов. Ее лицо печально. Она склоняется над водой и зовет его. Это и мольба, и нужда, и приказ. Разве можно не прийти к той, для которой бьется огромное сердце зверя? Змей очарован, пленен, влюблен. Скрутив огромное тело в кольца, дракон почти бесшумно появляется из воды и видит ее…
Елену Мирославовну Усольцеву!
Заречный проснулся в холодном поту. Домработница чем-то гремела на кухне, зная привычки своего хозяина. По огромной, кажущейся сейчас совершенно пустой, квартире плывет аромат свежего кофе. А Дмитрий никак не может прийти в себя. Сон не отпускает, продолжаясь наяву. Точнее, змей, разумеется, остался там, за гранью, а на широкой кровати, застеленной тонкой темной простыней лежал человек. Только вот чувства у них были общие. И вообще, Заречный не считал дракона кем-то чужим, как бы абсурдно это ни звучало. Скорее монстр ощущался, как неотделимая часть самого Дмитрия.
Любопытно. Сегодня слова Потемкина уже не казались полнейшим бредом. Интересно, почему? Неужели, из-за Усольцевой? Вот так полюбишь ведьму, и научишься верить во всякую ерунду. Даже в Асмодеев искусителей. Хорошо бы навестить этого мага в рабочем порядке.
