Потом появилась статья в «Пари матч», где было написано: «Русские звезды балета получают мизерную зарплату, а на кухне вместе с Максимовой готовит еще пятнадцать хозяек» (тут они, правда, прибавили), и все в таком же духе. В Министерстве культуры разразился скандал! От нас потребовали объяснений, но мы не принимали упреков:
– Мы сделали все что могли: даже вместо разбитого стекла вставили картину. Кто же виноват, что она упала им на голову?! И вообще – мы вас предупреждали!
– А почему они написали, что вы так мало зарабатываете?
– Да они написали, что мы получаем больше, чем на самом деле!
Зато другой наш «французский прием» имел настоящий успех! Позвонил как-то знакомый переводчик, который работал с нами на гастролях во Франции. Спросил: «Можно я к вам зайду?» – «Можно». – «Но я с одной приятельницей…» – «Пожалуйста!» И вот просыпаюсь я однажды утром в нашей комнате, открываю глаза, а напротив сидят и улыбаются гости: Тереза Марнэ (ведущая актриса театра «Комеди Франсез») и Анджей (переводчик). У Терезы гастрольные спектакли проходили в филиале МХАТа (напротив нашего общежития), и после репетиции Анджей пригласил ее к нам. Смотрю: ей все здесь очень нравится – экзотика же! Ходит эта роскошная Тереза в своих немыслимых туалетах по нашей коммуналке (а по стенам огромные черные тараканы бегают!) и всему радуется. В конце концов у меня возникло ощущение, что они здесь уже поселились: как ни открою глаза – они тут как тут (театр-то рядом); сидят, кофе пьют. Ну а у нас проблема – как устроить званый ужин?.. Сейчас ведь даже представить нельзя, как трудно было раньше принимать гостей из-за границы. Не поведешь ведь их в наши рестораны, это же позорище! А дома чем лучше угостить? И вот что интересно: больше всего нашим иностранным гостям нравилась самая простая еда: капуста квашеная, огурчики соленые, грибочки, редька маринованная. А всякие икры-колбасы обычно так и лежали нетронутыми… Надумали сделать шашлыки в лесу. Время – май, самая мокрота. Просим Анджея объяснить Терезе, что одеваться надо попроще: мол, на природу поедем. Он обещает передать. В последний момент выяснилось, что ее пригласили в Большой на «Бориса Годунова», отказаться неудобно. «Но, – говорит Тереза, – я сбегу после первого действия!» И вот она является: в роскошном белоснежном костюме, туфли на высоченных шпильках! Мы пытаемся ей объяснить, что едем в лес, нужна одежда более удобная, простая. А Тереза нас успокаивает: «Да я самое простое и надела!» Ну, в конце концов, это ее дело – мы предупредили. В лес попадаем только часам к девяти вечера. Пока ребята делают костер, пока он прогорает, пока шашлыки готовим – то количество бутылок, которое смогли купить, оказывается выпитым. Что делать?! И взять негде, да и денег-то уже не осталось! Все-таки набираем по карманам какую-то мелочь: кто-то куда-то едет, достает какие-то бутылки… Пока идет вся эта суета, вдруг оказывается, что Терезы нет! Пропала! Зовем, ищем, и вот появляется она из кустов – босиком! Туфли уже куда-то зашвырнула, осталась в одних чулках, костюм ясно в каком виде. Отклеивает безумно модные тогда накладные ресницы, бросает их на ветер (а я думаю: «Хорошо бы эти реснички на меня упали!») и, совершенно счастливая, говорит: «Ах, какое чудо! Как все изумительно! Я в жизни не видела ничего подобного!» Часа в три ночи Володя заявляет: «Все, я больше не могу! Садимся и уезжаем! Жутко спать охота!» Конечно, все устали, завтра (вернее, уже сегодня) надо на работу. Но Терезу просто невозможно усадить в машину! Наконец в пять часов утра все-таки трогаемся, и всю дорогу Тереза переживает: «Ах, ну что же я теперь после этого смогу вам показать в Париже?! Я просто никогда в жизни не смогу вам отплатить!»…
Квартирный вопрос
Как ни хорошо нам жилось в общежитии, но все-таки хотелось иметь свою квартиру, чтобы хотя бы вещи-посуду туда-сюда не таскать. Тогда мы обменяли нашу общую площадь (одну комнату на улице Москвина и две мамины в Брюсовском переулке) на отдельную. Таким образом нам досталась трехкомнатная квартира на Малой Грузинской улице: комнатки крошечные, коридорчик малюсенький, кухонька – метров пять, прихожая такая, что один наш знакомый говаривал: «Чтобы подать здесь даме пальто, надо будет попросить ее выйти за дверь». Одна комната – проходная, во второй (семиметровой) жила мама, а в третьей мы сделали себе спальню. После всех попыток расположиться более-менее уютно и запихнуть в комнатушки хоть какую-то нормальную мебель устроились следующим образом: в конце коридора, в чуланчике, для меня смастерили шкаф для белья во всю стену и туалетный столик. А для маминой комнаты пришлось купить складную кушетку; на ночь мама ее раскладывала, и дверь в комнату уже не открывалась, кушетка дверь запирала. Но, несмотря на такую тесноту, мы прожили в этой квартире, наверное, лучшие годы. До сих пор вспоминаю, как хорошо там было!
Однако со временем теснота стала утомлять, и мы начали думать, как выходить из положения. В театре с жильем плохо, там ничего не дадут. Решили меняться, и даже появилась масса вариантов, но наши законы известные – чиновникам все время кажется, что кому-то слишком много метров достанется. Нашли один просто роскошный вариант обмена: на улице Горького, в доме, где магазин «Подарки», – прекрасная квартира, пять комнат, театр рядом – то, что надо! Жила там вдова какого-то крупного военачальника со своей домработницей. Так в этой пятикомнатной квартире ей жить разрешали, не трогали, а переехать в трехкомнатную запрещали: слишком много метров на одну придется, столько предоставлять не положено! Намучившись с подобными попытками разменяться, мы пошли в Моссовет с просьбой, чтобы нам разрешили построить однокомнатную кооперативную квартиру. Хотели сдать государству свою трехкомнатную и добавить еще однокомнатную (которую построим), чтобы нам взамен выделили квартиру большей площади. На что нам в Моссовете с возмущением ответили: «А как это вы “построите и отдадите”? Вы что – взятку государству даете?!» Пытались им объяснить: «Мы же никаких льгот не просим – за свои деньги все сделать хотим!» – «Нет, нельзя!» Казалось, что дело зашло в тупик, но помогло вмешательство министра культуры Екатерины Алексеевны Фурцевой, после которого было решено, что государство все-таки может нам помочь без дополнительных затрат с нашей стороны. Длилось это немыслимо долго, ну а потом нашли трехкомнатную квартиру в проезде Серова – просторную, с большими ванной, прихожей и кухней. Но квартира нам досталась в совершенно ужасном виде – нам пришлось полностью менять гнилые полы, двери и рамы на окнах. А Володе загорелось сделать заодно и камин, он даже откуда-то приволок для него тяжеленную мраморную плиту. Но когда камин сделали, выяснилось, что зажигать его никак нельзя – четвертый этаж, отводить трубу некуда: если бы еще мы жили на последнем этаже, тогда, может, что-нибудь и вышло бы. В общем, все нам запретили! С горя купили камин электрический и поставили на место настоящего. Но что за радость от такой имитации огня?! Одно расстройство! И вскоре мы стали загораживать это место каким-нибудь стулом или креслом. В конце концов мне надоело, и, улучив момент, когда Володя с мамой куда-то ушли, я позвала мастеров, которые делали ремонт в соседней квартире, и попросила камин убрать, а дыру в стене чем-нибудь заклеить. Они быстро-быстро все разобрали и прямо с четвертого этажа с балкона покидали вниз, потому что аккуратно демонтировать времени не хватало – в любой момент могли вернуться Володя с мамой. Подобрать такие же обои, какими была оклеена комната, я, конечно, не смогла – ведь мы привезли их из Канады: тогда буквально каждый гвоздь, каждый шпингалет для окна приходилось искать, доставать по блату, за все переплачивать или привозить из-за границы. Так что поклеили первые попавшиеся под руку обои, быстренько подмели мусор, и я креслом загородила этот уголок: успели!.. Что камина больше нет, мама с Володей заметили только дня через два…
