– Рана неглубокая и неопасная. Через пару дней повязку можно будет снять. Нет, в самом деле, Дуглас, ничего серьезного, не волнуйся. А теперь расскажи мне о Кэндис.
– Я собираюсь с ней разводиться.
– Вы же поженились меньше недели назад. Что за чушь, Дуглас?
– Она перешла грань дозволенного, Лейси. Она подслушала наш разговор по телефону. Как только я повесил трубку, она на меня накинулась, обвинила в том, что я с тобой сплю, орала, что я спал одновременно и с тобой, и с Белиндой, что ты шлюха и что она до тебя доберется. Я не могу допустить, чтобы она причинила тебе какой-либо вред, Лейси.
– Успокойся, Дуглас. Она просто вышла из себя от злости. Ты был уже женат на ней и в то же время говорил мне такие вещи, которые не следовало говорить. Я бы тоже взбеленилась, если бы услышала такое, так что забудь и прости. Разве ты потом не объяснился с ней?
– Да о чем тут было говорить? Она солгала мне. Твой отед считает, что мне следует с ней развестись. И мать твоя того же мнения.
– Мои отец и мать теперь не имеют к тебе никакого отношения. Это твоя жизнь, Дуглас. Поступай так, как считаешь нужным, а не так, как хочет кто-то другой.
– Ты даешь мне умный совет, Лейси. Ты всегда была такой доброй и умной. Я помню, как сидел на диване в доме твоего отца и слушал, как ты играла прелюдии Шопена. Твоя игра затрагивала какие-то струны в моей душе, давала мне ощущение, что я гораздо чище и лучше, чем на самом деле.
– Спасибо за добрые слова, Дуглас. Хочешь еще бренди?
Дуглас кивнул, и Лейси отправилась на кухню. Она слышала, как ее гость ходит по гостиной. Потом шаги затихли. Она нахмурилась и, вернувшись с кухни, обнаружила, что в гостиной Дугласа нет. Не оказалось его и в ванной. Она нашла его в спальне – он разглядывал заключенные в рамку фотографии на ее туалетном столике. Фотографий было три: на двух была запечатлена Белинда, а на третьей – Белинда и она, Лейси, улыбающиеся прямо в объектив.
– Когда я сделал этот снимок, тебе было семнадцать лет, – сказал Дуглас. – Ты помнишь тот день? Мы были на рыбацких причалах. Стояла на редкость теплая, солнечная погода, и вы затащили меня на 39-й пирс. Мы купили совершенно кошмарных жареных орехов и еще какой-то чудовищной еды, кажется, что-то мексиканское.
В памяти Лейси в самом деле сохранились кое-какие воспоминания о том дне, но они были довольно смутными, и она невольно поразилась тому, что в памяти Дугласа так четко зафиксировались детали.
– Да, я помню все, – снова заговорил он. – Ты была такая красивая, Лейси, такая веселая, полная жизни, такая невинная и неиспорченная.
– Такой же была и Белинда, с той только разницей, что она всегда была намного красивее меня. Ты ведь знаешь, она могла стать супермоделью. Она уже почти добилась этого, когда вы с ней встретились. Но ты хотел, чтобы она была только твоей, и она все бросила. Пойдем в гостиную, Дуглас. Я ничем не могу тебе помочь в том, что касается твоих отношений с женой, – сказала Лейси, когда они снова сели в кресла. – Однако мне кажется, что ты и Кэндис должны как следует обсудить все ваши проблемы.
– Она нагоняет на меня тоску.
Лейси вздохнула. Она смертельно устала, и ей страшно хотелось, чтобы Дуглас оставил ее одну и уехал в Сан-Франциско. У нее было странное чувство, будто поимка Марлина Джоунса отдалила ее от Дугласа. Гибель Белинды каким-то образом сблизила их, но теперь, когда преступник был задержан, эта близость исчезла.
– Ты знаешь, мне все не дает покоя одна вещь, – медленно проговорила Лейси, поглаживая кончиками пальцев подлокотник кресла. – Отец, наверное, сказал тебе, что Марлин Джоунс отрицает, что он убил Белинду.
– Да, он сказал. Ну и что ты по этому поводу думаешь?
– Я согласна с отцом: Джоунс – психопат. Возможно, когда он перечисляет имена своих жертв, он всегда опускает какое-нибудь из них. Почему он не упомянул имени Белинды? Не знаю. Может, это просто случайность – скорее всего он и сам вряд ли сможет это объяснить. Должно быть, это просто совпадение. Никакого другого объяснения я не вижу. – Лейси наклонилась вперед, зажав сплетенные кисти рук между коленями. – Но ты знаешь меня, Дуглас. Я трижды все проверю и перепроверю, пока не буду уверена, что убийство Белинды – действительно дело рук Джоунса.
– Разумеется, это он убил ее, Лейси. Иначе просто и быть не может.
– Да, конечно, ты прав… – Она улыбнулась вымученной улыбкой – это была дань уважения Дугласу, хорошему, порядочному человеку, с которым она была знакома вот уже десять лет. – Извини, тебе ведь тоже очень больно об этом вспоминать. Сколько времени ты пробудешь в Вашингтоне?
Он пожал плечами и, видя, что Лейси встала, тоже поднялся.
– Мой тебе совет: брось все это, Лейси. Не надо больше устраивать никаких проверок. Всех этих несчастных женщин убил один придурок, и пусть он гниет в тюрьме за свои мерзкие дела.
Дуглас приблизился к Лейси, пристально глядя ей в глаза и улыбаясь. Она шагнула назад и быстро выскользнула из гостиной в небольшой коридор, ведущий к входной двери. Он последовал за ней.
– Ну так что ты решила, Лейси? Надеюсь, ты не будешь больше ковыряться в этом деле?
– Да все уже в общем-то ясно, – сказала она, сделав еще шаг к двери. – Осталось выяснить только детали, Дуглас, кое-какие дурацкие детали – вот и все. Пообедаем завтра вместе? Возможно, к тому времени у тебя созреет какое-то решение по поводу Кэндис.
Сказав это, Лейси подумала, что совместные посещения ресторанов становятся для них уже чем-то довольно привычным, и в душе помолилась о том, чтобы после этого обеда Дуглас уехал в Сан-Франциско. Она была настолько измотана, что просто мечтала об этом.
Услышав предложение Лейси, Дуглас посветлел лицом.
– Я так рад снова видеть тебя, Лейси. Мне бы очень хотелось видеть тебя рядом все время, но…
– Да, вот именно – но, – подхватила Лейси и снова слегка попятилась. – Встретимся здесь завтра вечером, часов в семь, хорошо?
* * *
Помощник директора ФБР Джимми Мэйтланд кивнул Лейси, но заговорил обращаясь к Сэвичу:
– Я слышал от капитана Дафтери, что Шерлок вела себя в Бостоне не совсем так, как должна была. Действовала, так сказать, по своему собственному сценарию. Кое-что Дафтери, конечно, постарался опустить, но, когда я на него нажал, выложил все, как было. Мы с Джоном Дафтери давно знаем друг друга, он хороший человек, честный и храбрый.
Выражение лица Сэвича не изменилось, он лишь слегка склонил голову набок.
– Тем не менее дело она сделала, сэр, – сказал он.
– Мне не нравится, когда в моих агентов втыкают ножи, Сэвич. Что она там натворила?
– На этот вопрос могу ответить я сама, – подала голос Лейси.
Мэйтланд и Сэвич разом повернулись в ее сторону.
– Да уж, постарайтесь, агент Шерлок, – сказал Джимми Мэйтланд и сломал зажатый между двумя пальцами карандаш. Он двадцать пять лет проработал специальным агентом ФБР, был силен как бык и имел черный пояс по карате, и при этом его жена, блондинка ростом от силы в пять футов, под настроение лупила своего мужа почем зря. У четы Мэйтландов было четверо сыновей. Все они вымахали до шести футов и трех дюймов, а то и выше, но и им доставалось от мамаши, когда та была не в духе.
