Между тем 27 июля 1953 года во многом благодаря совместным усилиям Москвы и Вашингтона в Пханмунджоме было подписано соглашение о прекращении огня на Корейском полуострове, которое де-факто положило конец Корейской войне и сохранило статус-кво, сложившееся там после прекращения активных боевых действий в июле 1951 года. Первоначально этот документ был подписан только двумя участниками переговоров: главой северокорейской делегации, начальником штаба Корейской народной армии генералом Нам Иром и главой делегации ооновской войск генералом Уильямом Кларком Харрисоном, поскольку глава южнокорейской делегации генерал Чхве Док Син, несмотря на жёсткое давление американской стороны, по прямому указанию Сеула отказался подписать этот документ
[614]. Это очень небольшое соглашение состояло из преамбулы, пяти статей и отдельного приложения. Первые две статьи определяли демаркационную линию между противными сторонами по 38-й параллели протяжённостью 250 км, предусматривали одновременный отвод войск от этой линии на 2-х километровую глубину с каждой стороны, создание демилитаризованной зоны (ДМ3), а также полное прекращение огня и запрет на любое пополнение всех воинских подразделений (кроме ротации военнослужащих) и поставку новой боевой, прежде всего тяжёлой техники и автоматического оружия в район данной линии. В третьей статье речь шла о взаимной репатриации военнопленных, а четвёртая статья рекомендовала враждующим сторонам в течение ближайших трёх месяцев «инициировать» созыв международной конференции для мирного урегулирования корейской проблемы. Чуть позже этот документ был подписан главой КНДР Ким Ир Сеном, главкомом китайских народных добровольцев генералом Пэн Дэхуаем и главкомом американских войск на Дальнем Востоке генералом Марком Кларком.
Как считают ряд целый историков (А.В.Торкунов, Н.И.Егорова, К.Уэзерсби
[615]), заключение этого соглашения, а затем возобновление работы СМИД, о чём мы поговорим чуть ниже, было подготовлено целым рядом событий, произошедших вскоре после смерти И.В.Сталина. В данном случае речь идёт о выступлении президента США Дуайта Эйзенхауэра с его знаменитой речью «Шанс для мира», произнесённой им в Конгрессе США 16 апреля 1953 года, и выступлением премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля в Палате общин 11 мая 1953 года, в которой он вновь призвал к неофициальным переговорам на высшем уровне; о содержательной беседе В. М. Молотова с британскими послом Г.Га-скойнем и бывшим министром торговли Г. Вильсоном, которая состоялась 21 мая 1953 года; и наконец, о «личном секретном послании» У.Черчилля В.М.Молотову
[616], которое затем было разослано всем членам высшего руководства, прежде всего Г.М.Маленкову, Л.П.Берии и Н.С.Хрущёву.
В последнем документе речь шла о возможной встрече на Бермудах лидеров США, Великобритании, Франции и СССР, а также о двусторонней англо-советской встрече в верхах. Однако из-за болезни У. Черчилля и очередного правительственного кризиса во Франции такая встреча состоялась только в декабре 1953 года, и то без участия Г.М.Маленкова, поскольку на совещании трёх заместителей министров иностранных дел ведущих западных держав, прошедшем в Вашингтоне 10–14 июля 1953 года, идею встречи глав правительств четырёх великих держав отклонили и приняли решение о возобновлении работы Совещания министров иностранных дел (СМИД) США, Англии, Франции и СССР по германскому и австрийскому вопросам, которая по факту прекратилась ещё в период Первого Берлинского кризиса и создания ФРГ в мае 1949 года
[617].
Надо сказать, что сама идея возобновления работы СМИД первоначально не встретила большого энтузиазма в советском руководстве, что зримо видно из анализа четырёхмесячной переписки между Госдепом США и МИД СССР
[618]. Более того, выступая с заключительным словом на июльском Пленуме ЦК, Г.М. Маленков, акцентировав старый марксистский тезис о неизбежном обострении отношений между коммунизмом и капиталом, предостерёг против любых проявлений слабости и колебаний во внешней политике и заявил, что «мы пойдём на переговоры с империалистами, на так называемые совещания, но без каких-либо предварительных условий» и «не допустим односторонних уступок» с советской стороны. И только спустя месяц, 8 августа 1953 года, выступая на 5-й сессии Верховного Совета СССР, Г.М.Маленков вернулся к собственной мартовской речи на сталинских похоронах и недвусмысленно высказался в пользу необходимости решения всех спорных вопросов путём дипломатических переговоров, вновь заявив, что Советский Союз выступает «за мирное сосуществование между двумя системами». Причины столь резкого и быстрого разворота маленковской позиции историки объясняли по-разному, но, вероятнее всего, правы тех из них (Н. И. Егорова, Ю.Н.Смирнов, Д.Холловэй
[619]), которые связали это событие с предстоящим испытанием советской водородной бомбы, которое пройдёт 12 августа 1953 года под Семипалатинском, и утратой США «второй ядерной монополии».
После заключения паньмыньчжонского «мира», создавшего благоприятные условия для обмена мнениями по более широкому кругу вопросов, в том числе сокращения вооружений и ликвидации военных баз на территориях других держав, советское правительство всё же согласилось на возобновлении работы СМИД, предложенное в совместной ноте США, Великобритании и Франции 16 августа 1953 года. Правда, Москва стала настаивать на том, чтобы пятым участником этого Совещания стал Китай, что было совершенно неприемлемо для США. Поэтому после долгих препирательств, в своей ноте от 26 ноября 1953 года советское правительство, руководствуясь интересами ослабления международной напряжённости, всё же выразило готовность принять участие в работе СМИД США, СССР, Англии и Франции, оговорив лишь два условия: поставить на этой встрече вопрос о созыве в ближайшем будущем совещания пяти великих держав и провести предстоявшую встречу СМИД в Берлине.
