Тем временем в марте 1954 года новое советское руководство выступило с ещё двумя беспрецедентными инициативами. Во-первых, председатель Совета Министров СССР Г.М.Маленков на предвыборном собрании в Верховный Совет СССР впервые публично заявил, что новая мировая война при наличии ядерного оружия и современных средств его доставки приведёт к «гибели всей мировой цивилизации», то есть открыто выступил с новой советской внешнеполитической доктриной «мирного сосуществования государств с различным общественным строем». И во-вторых, министр иностранных дел СССР В.М. Молотов на встрече с послами трёх великих держав Ч. Боленом, У. Хейтером и Л.Жок-сом вручил им официальную ноту, в которой речь шла не только о согласии Москвы на полноценное участие Вашингтона в создании системы общеевропейской безопасности, но также содержалось предложение правительствам трёх стран рассмотреть вопрос об участии Советского Союза в Североатлантическом военном блоке, что, по мнению целого ряда историков (Н. И. Егорова, А.М.Филитов
[626]), было нацелено на «исправление» НАТО и его модификацию в общеевропейскую систему безопасности. Кстати, как утверждает Н.Е. Быстрова, сама эта идея, возможно, родилась в голове самого И.В.Сталина, «в менталитете которого» на закате его жизненного пути «наметились изменения в отношении НАТО». Правда, при этом она тут же заявляет, что из-за отсутствия достоверных источников «об этом можно лишь догадываться», опираясь прежде всего на содержание беседы И.В.Сталина с новым французским послом Луи Жоксом, которая состоялась в кремлёвском кабинете вождя в ноябре 1952 года
[627].
Между тем, как уверяет профессор А.М.Филитов, новая пози ция Москвы, озвученная В.М. Молотовым, в том числе по НАТО и участию Вашингтона и Оттавы в системе коллективной европейской безопасности, застала врасплох Э. Идена и Ж.Бидо. Первый даже согласился в чём-то пойти на уступки СССР, однако из-за жёсткой позиции Дж. Даллеса и особенно Ж.Бидо все инициативы советской стороны не нашли поддержки у руководства западных держав, хотя именно тогда, после испытания советской и американской водородных бомб, во всём мире и особенно в Европе резко возросли пацифистские настроения. При этом сам А-М.Филитов справедливо указал на то, что «трудно сказать, пользовалась ли новая линия Молотова полной поддержкой «коллективного руководства» страны». Весьма вероятно, что её разделял Г.М.Маленков, но о позиции Н.С.Хрущёва ничего определённого сказать нельзя. Во всяком случае, на июньском 1954 года Пленуме ЦК, где В.М.Молотов делал доклад о Берлинском совещании и поведал о своих договорённостях с Дж. Даллесом, никакой содержательной дискуссии не произошло. Хотя ровно через год на июльском Пленуме ЦК, уже резко критикуя В.М.Молотова, сам Н.С.Хрущёв громогласно заявлял, что «если бы он сам и его коллеги по Президиуму ЦК «с меньшим авторитетом, чем у Молотова, в международных проблемах, занялись бы этим вопросом», то они, «возможно, совершенно по-другому повернули дело» и «возможно не было бы и Парижских соглашений, и по-другому бы сложилась обстановка»
[628]. Ряд именитых историков, в частности Ю.В. Аксютин
[629], почему-то расценили эту «реплику Первого секретаря как признание того, что в тот период у советской дипломатии был какой-то шанс не допустить включения ФРГ в НАТО, проявив такую инициативу, которая могла бы заинтересовать наших бывших союзников. Вполне возможно, что такая инициатива обсуждалась и в Президиуме ЦК, но министр иностранных дел был против, и всё закончилось ничем», поскольку «возобладала твёрдая линия угроз и ультиматумов». Однако, как нам кажется, делать подобного рода «смелые» предположения без опоры на источники вряд ли стоит всем историкам, а уж тем более таким «аксакалам», как профессор Ю.В.Аксютин и поддержавшая его Н.И.Егорова. Тем более что эту «реплику» Н.С.Хрущёв произнёс в июле 1955 года на том самом Пленуме ЦК, где его усилиями стал реализовываться план по смещению В.М.Молотова с поста министра иностранных дел СССР.
Между тем, после отклонения французским и итальянским парламентами плана создания ЕОС, 23 октября 1954 года лидеры семи западных держав — Великобритании, Франции, Бельгии, Люксембурга, Нидерландов, Италии и ФРГ подписали новые Парижские соглашения, в том числе об изменениях и дополнениях к Брюссельскому договору 1948 года, о создании Западноевропейского союза (ЗЕС) с участием ФРГ и пять протоколов в отношении самой ФРГ, в том числе о её принятии в НАТО, о прекращении оккупационного режима и вступлении в действие конвенции об отношениях между тремя западными державами и ФРГ, которые вносили изменения в Боннский договор 1952 года, и другие.
Москва всячески пыталась противодействовать обструкционистским планам западных политиков, но всё было бесполезно. И тогда 29 ноября — 2 декабря 1954 года здесь состоялось совещание лидеров восьми европейских держав, входивших в восточный блок, по итогам которого была принята Московская декларация, где было прямо заявлено, что в случае ратификации Парижских соглашений они «осуществят совместные мероприятия в области организации вооружённых сил и их командования, равно как и других мероприятий, необходимых для укрепления своей обороноспособности»
[630].
Между тем 26 апреля — 21 июля 1954 года состоялась работа Женевской конференции с участием уже пяти министров иностранных дел государств — участников СМИД, то есть СССР, США, Великобритании, Франции и КНР, а также Южного и Северного Вьетнама, Лаоса и Камбоджи. В центре внимания этой конференции были корейский и индокитайский вопросы. Обсуждение первого вопроса из-за откровенно деструктивной позиции госсекретаря США Дж. Даллеса и особенно главы Южной Кореи Ли Сын Мана, который даже не приехал в Женеву, завершилось безрезультатно. А вот по второй проблеме, напротив, была достигнута важная договорённость о полном прекращении огня и временном разделении Вьетнама на две части по 17-й параллели, вокруг которой создавалась демилитаризованная зона, куда вводился особый контингент ооновских миротворческих ВОЙСК
[631].
