На следующий день перед торжественным военным парадом и грандиозной демонстрацией трудящихся состоялась «сердечная беседа» Мао Цзэдуна и Н.С.Хрущёва в правительственной резиденции Чжуннаньхай. В ходе этой встречи глава советской делегации стал вещать не только о важности «великой дружбы» и сотрудничества между СССР и КНР, но и об ответственности двух держав за обеспечение мира и предотвращение угрозы начала ядерного войны. Его визави, согласившись с наличием подобной угрозы, всё же заметил, что именно поэтому Китаю и нужно иметь своё ядерное оружие, которого у него до сих пор нет. Далее разговор зашёл о культе личности И.В.Сталина, и Мао сразу заявил, что решения XX съезда по этому вопросу были не обоснованы в полной мере, поскольку И.В. Сталин был вождём мирового революционного движения, в том числе китайского, а посему такие важные проблемы следует решать не в одностороннем порядке, а совместно. В ответ Н.С.Хрущёв стал горячиться и всячески оправдываться, однако Мао, войдя в раж, продолжал с ещё большим напором гнуть свою линию и назвал осуждение И.В. Сталина «поспешным и субъективным», совершенно справедливо указав на то, что вся эта кампания «крайне осложнила обстановку в мировом коммунистическом движении и затруднила отношения между двумя партиями»
[738].
На следующий день состоялась ещё одна встреча двух делегаций, где обмен грубыми взаимными упрёками только усилился. Так, Н.С.Хрущёв, всё ещё находящейся в эйфории от «триумфального визита» в Вашингтон, пытался доказать китайским «товарищам», что их «игра мускулами» только на руку реакционным силам в Вашингтоне, которые сознательно «вгоняют весь мир в колею холодной войны». А министр иностранных дел КНР Чень И упрекнул московских визитёров в том, что их нынешняя линия в отношении агента империалистов Дж. Неру является «недопустимой и приспособленческой». Этот пассаж из уст какого-то министра настолько взбесил Н.С.Хрущёва, что он самолично дал «китайскому гладиатору самую решительную отповедь»
[739].
Утром 4 октября 1959 года советская партийно-правительственная делегация, в состав которой, помимо Н.С.Хрущёва, входили М.А. Суслов, О.В.Куусинен, Е.А. Фурцева, А.А.Громыко и Ю.В.Андропов, покинула Пекина. Её проводы в столичном аэропорту были ещё более холодными, чем встреча. Мао Цзэдун и Н.С.Хрущёв просто пожали руки и расстались без каких-либо напутственных слов. А уже 15 октября Президиум ЦК, заслушав хрущёвскую информацию о визите в Пекин, признал необходимым, чтобы он более подробно изложил всё это на Пленуме ЦК. Первоначально все необходимые материалы для доклада было поручено было подготовить всем членам делегации, однако накануне Пленума ЦК, 14 декабря, доклад о поездке перепоручили сделать только одному М.А. Суслову
[740]. Этот доклад, произнесённый им 26 декабря 1959 года, в последний день работы Пленума ЦК, в целом носил примиренческий характер. Несмотря на критику политики «большого скачка», идей развития «малой металлургии» и создания «народных коммун», а также «элементов зазнайства и нервозности» во внешней политике, докладчик заявил о том, что всё-таки «необходимо охранять и оберегать советско-китайскую дружбу» и «не дать возможности врагам вбить клин в отношения между Китаем и Советским Союзом»
[741]. Но сберечь и сохранить эту дружбу так и не удалось.
Первым масло в огонь разгоравшегося кризиса как всегда подлил Н.С.Хрущёв, который в условиях острого пограничного конфликта между Индией и Китаем откликнулся на предложение премьер-министра Дж. Неру и в конце января 1960 года направил в Дели партийно-правительственную делегацию в составе трёх членов Президиума ЦК — К.Е.Ворошилова, Ф.Р.Козлова и Е.А.Фурцевой. Формальным главой этой делегации был престарелый «президент» страны, но поскольку первого красного маршала в силу его преклонного возраста стало всё чаще «заносить», то реально все переговоры, в том числе и по секретным военным вопросам, вёл первый зам. главы советского правительства Фрол Романович Козлов.
Затем в конце февраля 1960 года на пути в Джакарту, куда по приглашению президента Сукарно Н.С.Хрущёв впервые вылетел во главе очередной представительной правительственной делегации с государственным визитом в Индонезию, он остановился в Дели, где дважды встретился с Дж. Неру и обсудил с ним целый комплекс различных проблем, в том числе в сфере военного сотрудничества и урегулирования продолжавшегося индийско-китайского пограничного конфликта в Гималаях.
Естественно, что все эти явно демонстративные шаги советского руководства вызвали резкое неприятие в Пекине, и в ответ на такое поведение Москвы в апреле 1960 года Мао Цзэдун в довольно грубой форме отклонил предложение советской стороны посетить СССР для отдыха и переговоров. Более того, в опубликованных к ленинскому юбилею статьях, а затем и в сборнике работ под редакцией Мао Цзэдуна «За ленинизм!» вся китайская партийная пресса подвергла очень резкой критике ряд важных положений Декларации Московского совещания рабочих и коммунистических партий, которые касались личности И.В.Сталина и его «культа». Затем в июне 1960 года ЦК КПСС направил всем компартиям соцстран «Информационную записку», в которой аналогичным образом критиковались теоретические взгляды и претензии руководства КПК на особую роль и положение в мировом коммунистическом движении. А ЦК КПК в свою очередь направил компартиям своё «Письмо» с резкой критикой «ревизионистской линии» ЦК КПСС.
Эта межпартийная дискуссия отразилась и на всех межгосударственных отношениях, и уже в июле 1960 года советское правительство отозвало всех советских специалистов из КНР, что, по мнению известных китаистов (Л.П.Делюсин
[742]), самым катастрофическим образом сказались и на торговом обороте двух стран, который упал в три раза, и на поставках советской техники и оборудования для китайских шахт, фабрик и заводов, которые вообще сократились в 40 раз, и на всей экономике Китая и полного провала политики «большого скачка». Эту ситуацию попытались как-то поправить на переговорах двух делегаций, прошедших в Москве в сентябре 1960 года, но дальше разговоров дело не пошло.
Наконец, в ноябре 1960 года в Москве состоялось очередное Совещание представителей коммунистических и рабочих партий, на котором китайская делегация, возглавляемая двумя членами Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК Лю Шаоци и Дэн Сяопином, потребовала исключить из всех его документов ссылку на историческое значение XX съезда КПСС. Однако этот открытый демарш китайских представителей был отклонён всеми 80 участниками этой встречи, за исключением Албанской партии труда, уже давно и прочно вставшей на позиции «маоизма». В этой ситуации, дабы не оказаться в полной изоляции от «братских» компартий, китайские товарищи были вынуждены подписать итоговое Заявление, принятое в конце работы совещания. Более того, Лю Шаоци и Дэн Сяопин по предложению советской стороны совершили большую рабочую поездку по всему Советскому Союзу и даже дважды были приняты Н.С.Хрущёвым и А.И.Микояном. Однако эти контакты оказались «последней ласточкой» добрососедских отношений двух великих держав.
